— Где мы сейчас? — наконец, нарушила тишину Элис. На холоде дыхание превращалось в пар.
— И как нам отсюда выбираться? — спросил Зак, отталкиваясь от стены. — Мы даже не знаем, что это за город.
— Есть только два автобуса до Ист Ливерпуля, которые идут по этому маршруту, и если мы будем ждать следующего — дневного, то не успеем вернуться домой до вечера, — подключилась Поппи.
— Да забудь ты про этот Ливерпуль. Нам нужно добраться до дома, — сказала Элис, доставая мобильный телефон, использовать который разрешалось только в крайних случаях.
— Точно, но вернуться мы тоже не можем, разве не так? — сказал Зак.
Поппи вытащила из кармана расписание и изношенную карту.
— Можешь сам посмотреть, если хочешь, но там нет ничего такого, о чем бы я вам не сказала.
Элис взяла расписание и начала изучать названия остановок, как будто можно было почувствовать, где они находятся, просматривая список.
— Погоди, — сказал Зак, спустившись вниз по аллее так, чтобы была видна остановка. Он вернулся:
— Ист Рочестер. Так написано на знаке, но где это?
Поппи прижалась к Элис, они стали вместе рассматривать расписание в тусклом лунном свете.
— До Ист Ливерпуля всего две станции, — наконец сказала Поппи. — Мы почти на месте.
— Мы даже не выехали из Пенсильвании, — сказала Элис. — Мы почти ничего не сделали.
Поппи разложила карту и торжественно указала на нее.
— Смотри, здесь написано Огайо, — потом она покачала головой. — Ой, река Огайо.
Элис плотнее укуталась в пальто, садясь на ступеньки у здания. Рядом темнели мусорные баки.
— Ты можешь позвонить Тому и спросить, сможет он нас забрать или нет? — она была на грани срыва. Пока спокойная, но долго так не продержится.
Поппи посмотрела на нее.
— Мой брат никогда сюда не приедет. Только не на своей развалюхе.
— А твоя сестра? — спросила Элис, покусывая кончик своей косички.
Поппи помотала головой.
— Она разбила свой телефон, а нового у нее пока нет. Я не смогу с ней связаться, даже если захочу.
Элис, нахмурившись, посмотрела на телефон.
— Думаю, я могу позвонить своей тете Линде. Она будет в бешенстве, но приедет.
— Она расскажет твоей бабушке? — спросил Зак.
Элис тяжело вздохнула, по ее спине пробежала дрожь.
— Скорее всего. А потом меня накажут на всю оставшуюся жизнь, и я буду должна выйти из игры и буду абсолютно несчастна. Но что нам еще остается?
Зак попытался придумать, что такого можно сказать бабушке Элис, чтоб хоть как-то объяснить их поступок. Она и слышать не захочет о страшной, вероятно все еще безголовой кукле, о призраке и проклятии, которое, скорее всего, даже не существует.
