Рассказы охотника | страница 31

Силантий обернулся к деду, глухо сказал:

— Подходи, Дмитрий, мертвый он. — И, стараясь не глядеть на старика, тихо добавил: — Замял Федюшку. Вишь, прямо на лыжне и лег, а дальше — следу конец.

Охотники с трудом приподняли, отвалили в сторону мертвого зверя. Под ним, уткнувшись лицом в снег, лежал Федя.

Увидев его, дед только охнул и повалился возле внука.

— Федя! Федечка! — Больше он ничего не мог выговорить.

И вдруг — или это чудится старику? — мальчик поворачивает голову, привстает:

— Дедушка…

— Федюша! — вскрикивает дед и еще крепче обнимает внука.

Федя с трудом поднимается на ноги. Он даже не ранен — медведь только подмял его.

— Ка-ак сшиб он меня да как навалился… — возбужденно рассказывает Федя. — Помутилось все — и не помню… А потом очнулся, лежу под ним, боюсь шелохнуться. Лежал, лежал, не знаю сколько, весь затек. Вдруг он как зашевелится! Ну, думаю, конец мой пришел. А это, значит, вы его поднимать стали?

Силантий оглядел со всех сторон убитого зверя.

— Ишь, живучий какой! — сказал он. — Насмерть ранен, а пробежал сколько. Молодец, Федюха, здорово ты ему закатил, в самое сердце. А то бы — капут тебе.

Дед с гордостью посмотрел на внука и ласково потрепал его по плечу:

— Вот и я помощника дождался. Ну, Федюша, теперь, значит, вместе охотиться будем.

Однажды зимою выгнали мы из берлоги медведицу и убили ее. Подошли к ней, вдруг слышим — в берлоге кто-то кричит. Мой товарищ и говорит:

— Должно быть, дети.

Залез он в берлогу и вытаскивает оттуда двух маленьких медвежат. Ну совсем как игрушечные, из плюша — такие же мягкие, толстые.

Как увидели медвежата солнце, лес — обрадовались, начали возиться, кувыркаться в снегу. Ведь родились-то они под снегом, в берлоге, только теперь в первый раз и попали на вольный свет. Людей медвежата видели тоже впервые и нисколько не опасались: медведица еще не научила их бояться человека. Медвежата хватали нас лапами за валенки, за полушубки, будто, не дикие звери, а самые обыкновенные дворовые кутята.

Я взял обоих медвежат на руки, спрятал их за пазуху. Другие охотники связали убитой медведице лапы, продели между лапами толстый кол, взвалили его на плечи, и мы пошли из лесу.

В деревне одного медвежонка взяли мои товарищи охотники, а другого я принес в избушку к старику, у которого остановился на ночлег. Дедушка медвежонку очень обрадовался:

— Вот нам со старухой утеха-то будет!

Мы налили мишке в сковородку молока, поставили посреди избы. Медвежонок долго ходил кругом, фыркал, тыкал в молоко мордой и наконец все разлил. До этого он ведь только сосал свою мать и, конечно, не умел пить из сковороды. Тогда мы снова налили в сковороду молока. Я сел на пол и опустил в молоко палец. Медвежонок посмотрел на палец, потом лизнул его — вкусно, палец весь в молоке. Мишка осторожно забрал его в рот, начал сосать и заодно тянуть молоко. Потихоньку я отнял у медвежонка палец, а он, приладившись, все продолжал пить молоко, смешно фыркая и пуская пузыри.