А над всем этим попеременно властвовали короткий день с синеющими небесами, да ночь с множеством сверкающих звёзд.
Когда от долгого сидения немели ноги, Радищев выходил из повозки и шёл сбоку, подставляя лицо крепкому морозцу. Было хорошо забегать вперёд. За спиной слышалось лошадиное пофыркивание, поскрипывание снега под полозьями; эта однообразная музыка зимней поездки хорошо знакома сердцу русского человека.
Изредка мимо проносилась почтовая кибитка с удалым ямщиком, поднимая за собой снежную пыль; проезжали на перекладных священник или купец в кошёвке, укутанные в меха; а то на восьми взмыленных лошадях с гиком, с шумом, сбивая в сугроб встречные сани и розвальни, пролетал чиновник в крытом возке или сенатор. Радищев видел, какой жизнью жила дорога, соединяющая Сибирь с Россией.
От Казани, на пути к Уралу, лежали земли, по которым лавиной прокатились отряды Емельяна Пугачёва. С душевным волнением и трепетом переезжал Радищев Каму. Сёла, расположенные на берегу реки, тогда были охвачены восстанием. Где-то здесь на своих быстрых как ветер конях пролетал Салават Юлаев — один из сподвижников и товарищей Пугачёва. Под Кунгуром храбрый атаман башкирцев был ранен, а поправившись, снова, как вихрь, метался со своим конным отрядом по родной земле.
И места эти, видевшие взбунтовавшийся народ, вызывали особый интерес у Радищева. Он пристальнее всматривался во всё, что могло хранить следы крестьянского движения, внимательно вслушивался в каждое слово, раскрывавшее ему смысл великой борьбы русских и удмуртов, татар и башкирцев, сражавшихся как родные братья под единым святым знаменем ненависти к своим угнетателям.
Повозки Радищева добрались до Кунгура — небольшого города, богатого разными промыслами. Город славился на Волге и Каме хлебной торговлей. Радищев ходил по торговым рядам, знакомился с людом, с торгом. Базарная жизнь не заслоняла от него другой — минувшей старины.
История словно оживала перед его глазами. Он посетил старую воеводскую канцелярию. Это была большая комната со скамьями и столами для писцов. Посредине её — сосновые столбы, подпирающие низкий и тёмный потолок. На одном из столбов кованая цепь, а рядом прихожая с решётчатою отгородкой для колодников. Сколько отважных и забытых ожидало за этой решёткой своей судьбы? Привязанные цепями к столбу, они терпеливо переносили пытки, выслушивали приговор, а потом уходили на каторгу. Быть может, возле этих же столбов пытали отважных сибирских пугачёвцев.
