4
Президент коммерц-коллегии граф Александр Романович Воронцов добился экстренной аудиенции. Екатерина II приняла графа в Зимнем дворце, многие залы которого увешаны картинами фламандских мастеров. Роскошь и богатство её дворца соперничали с лучшими дворцами Европы.
Когда сановитый Александр Романович шёл анфиладой дворцовых комнат, с ним повстречался Александр Андреевич Безбородко.
— Что за экстравизит? — спросил Безбородко, здороваясь с Воронцовым, обычно угрюмое, лицо которого было на этот раз совсем мрачным. Почти однолетки, они оба выглядели старше своих лет. На их холеных лицах, ежедневно массируемых, заметны были преждевременно появившиеся морщины. Не дружа, они частенько при встречах любили пооткровенничать.
Они отошли в сторонку и присели в мягкие кресла, обитые малиновым бархатом, обложенные золотым позументом. Их разделял стоящий между креслами столик, сверкающий перламутром инкрустаций.
— Премерзостным поступком с Радищевым возмущён, Александр Андреевич.
Бедный, мне жаль его, — развёл руками Безбородко. Он знал, что Воронцов принимал живейшее участие в судьбе писателя, как знал хорошо и другое, что граф частенько осуждал екатерининские порядки. Безбородко был достаточно умён, чтобы опрометчиво осуждать повеление Воронцова, и глубоко ценил в нём государственный ум, честность и трудолюбие влиятельного среди дворян вельможи.
Воронцов откинул на плечо букли своего белого парика и запальчиво сказал:
— Брюс, поди, старается. Радищева заковали в железы, как каторжного. Не хватало, чтоб клеймо на лбу выжечь… Брюс мастак клеймить…
Безбородко сокрушённо покачал головой.
Он занимался рассмотрением просьб, подаваемых императрице, но фактически через него проходили все наиболее важные государственные дела. Находчивый от природы и одарённый, Безбородко быстро решал многие вопросы и тем завоевал авторитет у Екатерины II, дорожившей мнением графа.
И Воронцов, хорошо зная об этом, резче обычного говорил сейчас о Брюсе, чтобы подчеркнуть свою неприязнь к главнокомандующему столицы, которого приблизила к себе императрица и через руки которого от начала и до конца прошло дело Радищева.
Граф Безбородко посмотрел вдаль и забарабанил пальцами по столику. То, о чём говорил Воронцов, было ещё неизвестно ему. Он вытянул вперёд неуклюжие ноги в сморщившихся шёлковых чулках и уставился глазами на оборванную пряжку башмака.
— Примет ли просьбу, матушка?
— Надеюсь, граф Александр Андреевич.
