– Приплыли, – буркнул Картоха. – Можно помахать рукой, и нас увидят в Институте?
– Не нужно, – отозвался Гризли. Он уже заметил, что роботу здорово досталось: судя по виляющей походке, у «Проницательности» были неполадки с гироскопом, а задние лапы, к тому же, обросли «ржавым мочалом». Видимо, вляпался в аномалию. Не помогли избежать беды самые передовые детекторы, не помогла пневмопушка, расположенная в голове под камерами: она стреляла пластиковыми снарядами с медным сердечником, позволяя обнаружить аномальные пятна старым добрым способом.
Гризли присмотрелся. Блеснула в лунном свете маркировка – «U7».
– Ребята, это – «седьмой», – тихо проговорил сталкер. – Он был направлен в Сердце Зоны. Официально контакт с ним утрачен полгода назад. Он ничего не передает в Институт.
Картоха флегматично выругался. А Торопыга задергался, как дождевой червяк, пытаясь развернуться, чтобы рассмотреть робота.
– Да не суетись ты! – бросил Торопыге Гризли.
– Выходит, это уже и не совсем наша жестянка, – бесстрастно подвел итог Картоха.
– Как пить дать, ребята, что ходит он по безопасному маршруту, – зачастил Торопыга. – Робот – на автопилоте. Помните, как раньше «галоши» возвращались из Зоны – повторяя путь, проложенный проводником? А вот этот – кружит. Замкнуло что-то в мозгах, вот он и закольцевался.
– Заткнись, Торопыжина! – одновременно прошипели Гризли и Картоха.
Бывает, Зона так действует на человека, что он начинает болтать без умолку. Это что-то вроде истерики. За болтовней обычно следуют резкие жесты, суетливые перемещения и, чаще всего, – смерть от соприкосновения с опасной аномалией.
Торопыга послушно прикусил язык. Уродливая тень механического сталкера накрыла его черным пледом. Робот ковылял себе дальше, поводя головой из стороны в сторону. Из корпуса, испачканного в глине и покрытого потеками, похожими на язвины от пролитой кислоты, слышался гул сервомеханизмов и гидравлических приводов. Работая на «вечной батарейке», «Проницательность» мог годами бродить в автономном режиме, пока не случится критическая поломка.
Паутина закружилась возле робота. Серебристые нити липли к голове и к корпусу, сейчас же сливаясь по цвету с металлом. Робот прошел между Гризли и Торопыгой, шагнул на заросший ковылем участок. Пожухлая трава ломалась с костяным хрустом под механическими лапами. Гризли понял, что Торопыга неправ: «Проницательность» двигался не по сохраненному в памяти маршруту, иначе на траве остался бы заметный след от предыдущей проходки, а шел напролом. По крайней мере – со стороны так казалось.
