Это были незабываемые минуты (особенно учитывая занятость Руфо и его отсутствие). Казалось, создалась вполне подходящая обстановка, чтобы сначала схватить Стар, тиснуть, а потом быстро перейти к решительным действиям. Я далеко не уверен, что она оказала бы мне даже притворное сопротивление. Весьма вероятно, она пошла бы на сближение охотно, с открытой душой.
Черт, я же знаю, что притворного сопротивления не было бы. Она либо поставила бы меня на место высокомерным словом или хорошей оплеухой, либо сдалась бы с радостью.
И все же я не мог решиться. Не мог решиться даже начать. Не знаю почему. Мои намерения в отношении Стар колебались от самых бесчестных до самых-рассамых порядочных и обратно, с того самого момента, как я впервые её увидел. Нет! Не так! Лучше изложу это иначе: мои намерения были постоянно абсолютно безнравственны, но с полной готовностью превратиться в высоконравственные попозже, как только удалось бы раскопать какого-нибудь занюханного мирового судью.
И все же, я даже пальцем не дотронулся до Стар, кроме тех мгновений, когда помогал смыть мыло с волос.
Пока я пытался разгадать эту загадку, погружая обе руки в её тяжелые светлые волосы, мой мозг все ещё не мог выдать ответа на вопрос — что же мешает мне обхватить эту сильную тонкую талию, находящуюся от меня на расстоянии нескольких дюймов. В эту минуту я вдруг услыхал пронзительный свист и мое имя — мое новое имя. Я оглянулся.
Руфо в своем малопривлекательном «в чем мать родила», с перекинутыми через плечо полотенцами, стоял на берегу, футах в десяти от нас, и пытался перекричать рев водопада, чтобы привлечь мое внимание.
Я подошел к нему на несколько футов ближе.
— Ну, чего тебе надо? — Можно сказать, что я почти рычал.
— Я спрашиваю — вы будете бриться? Или станете отращивать бороду?
Подсознательно, видимо, я ощущал кактусообразное состояние своей физиономии, ещё когда вел внутренний спор о том, совершать или нет преступные действия в отношении Стар, и это сыграло свою роль в принятии отрицательного решения. «Жил-лет», «Аква-Вельва», «Бирма Шейв»<Марки бритвенных лезвий.> и прочие создали у несчастного американского мужчины (я имею в виду себя) чувство неполноценности, мешающее им соблазнить или изнасиловать даму не будучи свежевыбритым. А у меня щетина была уже двухдневной давности.
— У меня нет бритвы! — заорал я.
Руфо продемонстрировал мне наличие опасной бритвы.
Стар возле меня зашевелилась. Она протянула руку и большим и указательным пальцем ощупала мой подбородок. — А ты будешь великолепен с бородой, — сказала она. — Что-то в духе Ван-Дейка, с торчащими усами.
