Юкон не принимал участия во всей этой лихорадочной суете. Он тянулся на протяжении тысяч миль, холодный, неподвижный, мертвый. Шумные косяки диких птиц, принесенные южным ветром, тщетно искали открытой воды и неустрашимо мчались дальше к северу. От берега до берега тянулся сплошной лед. Кое-где сквозь трещины просачивалась вода. Но в холодные ночи все замерзало снова. Легенда говорит, что в старину бывали времена, когда Юкон оставался подо льдом в течение трех лет. Глядя на него, можно было поверить и в менее правдоподобные вещи.
Так лето проходило в ожидании вскрытия реки, и медлительный Юкон со дня на день откладывал свое освобождение, лишь потрескивая своими крепкими оковами. Иногда на поверхности реки образовывались полыньи и трещины, которые все увеличивались и уже больше не замерзали. Тогда оторвавшийся от берегов лед проплывал по воде какой-нибудь ярд. Но река все еще не хотела освободиться от его власти. Это был тяжкий, медленный труд, и человек, привыкший украшать природу с искусством пигмея, сумевший обуздать смерчи и водопады, ничего не мог поделать с миллиардами тонн замерзшей воды, которые отказывались катиться вниз к Берингову морю.
На Острове Распутья все ожидали вскрытия реки. Водные пути были издавна первыми проезжими дорогами, а Юкон оставался единственным из них во всей стране. Лодочники с верховьев реки сбивали плоты, скрепляя их железом. Лодочники с нижнего течения конопатили лодки и баржи и топором и стругом выкраивали запасные весла. Джекоб Уэлз бездельничал и радовался полному затишью в работе, и Фрона радовалась вместе с ним. Барон Курбертен сильно нервничал из-за отсрочки. Его горячая кровь бурлила после долгой зимы, и весеннее солнце возбуждало в нем пылкие фантазии.
-- О! О! Река никогда не вскроется! Никогда! --Он смотрел на неподвижный лед, осыпая его учтивыми проклятиями.-- Это заговор, бедная моя "Бижу", настоящий заговор!
И он нежно поглаживал "Бижу", как окрестил он свое сверкающее каноэ, точно это была лошадь.
Фрона и Сент-Винсент смеялись и толковали ему о терпении, которое он упорно посылал ко всем чертям, пока однажды Джекоб Уэлз не сказал ему:
-- Смотрите, Курбертен! Вон там, к югу от утеса. Можете разглядеть? Что-то движется! -- Будто бы собака. -- Слишком медленно для собаки. Фрона, принеси бинокль. Курбертен и Сент-Винсент вместе кинулись за биноклем, но последний знал, где он хранится, и вернулся победителем. Джекоб Уэлз приставил бинокль к глазам и смотрел, не отрываясь, на противоположный берег. До острова была добрая миля, и солнечный блеск на льду сильно мешал ему.
