Дева вся съежилась и инстинктивно защитила лицо руками.
-- Не бейте меня, сэр! -- захныкала она.-- Не бейте меня!
Корлисс испугался своего порыва и постарался овладеть собой.
-- Теперь,-- спокойно сказал он,-- одевайтесь и уходите. Все. Проваливайте!
-- Это недостойно мужчины,-- проворчала Дева, видя, что ей не угрожают побои.
Но Корлисс сам проводил ее до двери, оставив сказанное без внимания.
-- Выгнать дам! -- фыркнула она, споткнувшись о порог.
-- Прошу прощения,-- бормотал Джек Корнелл успокаивающе,-- прошу прощения.
-- Спокойной ночи. Мне очень жаль,-- сказал Корлисс, обращаясь к выходящей Бланш с извиняющейся" улыбкой.
-- Вы франтик! Вот что вы такое! Проклятый франтик! -- кинула ему Дева, закрывая дверь.
Корлисс тупо посмотрел на Дэла Бишопа, затем увидел беспорядок на столе и, подойдя к своей койке, бросился на нее. Бишоп оперся локтями о стол и стал возиться со своей шипящей трубкой. Лампа начала дымить, замигала и потухла. Но Бишоп не сходил с места, все снова набивая свою трубку и бесконечно чиркая спичками. -- Дэл! Вы не спите? -- окликнул его наконец Корлисс.
Дэл что-то проворчал. -- Я поступил по-хамски, выгнав их в метель. Мне
стыдно самого себя. -- Понятно,-- ответил Дэл.
Последовало продолжительное молчание. Дэл выбил пепел из трубки и встал. -- Спите? -- спросил он.
Не получив ответа, Дэл тихо подошел к койке и накрыл инженера одеялом.
ГЛАВА XXI
-- Да что все это значит?--Корлисс лениво потянулся и положил ноги на стол. Он не проявлял особого интереса к тому серьезному разговору, который затеял полковник Трезвей.
-- То-то и оно! Старый и вечно новый вопрос, который человек задает миру.
Полковник уткнулся носом в свою записную книжку. -- Вот,-- сказал он, протягивая грязный листок бумаги.-- Я списал это много лет тому назад. Послушайте. "Что за чудовищное создание человек; это нездоровый комок склеенных частиц пыли. Он либо переставляет ноги, либо лежит в бесчувственном сне. Он убивает, питается, растет, создает себе подобных, покрытый волосами, как травой, с блестящими глазами. Он может испугать ребенка. Бедняга, его ждет недолгий век, и на каждом шагу его подстерегают невзгоды. Он полон непомерных и противоречивых желаний. Окруженный дикарями, от которых он происходит, он безжалостно осужден нападать на себе подобных. Вечный ребенок, зачастую поразительно храбрый, зачастую трогательно добрый, он спокойно сидит, разглагольствуя о добре и зле и о свойствах божества, и вдруг вскакивает на ноги, чтобы сражаться из-за выеденного яйца или умереть за идею!"
