Этот обстрел привлек к нам внимание Саблезуба и разозлил его еще больше. Он отказался от преследования тех двоих и прыгнул на утес к остальным из нас, цепляясь когтями за осыпающиеся камни и с рычанием прокладывая себе путь наверх. Это жуткое зрелище заставило всех искать убежища в пещерах. Я знаю это, потому что выглянул и увидел опустевший утес, если не считать Саблезуба, который потерял опору и, скользя когтями по камню, свалился вниз.
Я издал вопль одобрения, и снова утес покрылся кричащей ордой, и камни полетели еще быстрее, чем раньше. Саблезуб пришел в бешенство. Снова и снова он бросался на утес. Один раз ему даже удалось зацепиться у входа в первый ряд узких пещер прежде, чем он упал вниз, но он был не в силах забраться выше. С каждым его броском вверх, нас накрывала волна страха. Сначала, в такие моменты, большинство из нас бросалось внутрь пещер, но некоторые оставались снаружи, чтобы долбить его камнями, а вскоре уже и все из нас оставались на своих местах и усиливали мощь обстрела.
Никогда еще живое существо не было так мастерски одурачено. Его гордость была ужасно уязвлена, ведь его перехитрил маленький и слабосильный народец. Он стоял на земле и смотрел на нас, рыча и хлеща себя хвостом, огрызаясь на камни, которые падали близко к нему. Один раз я швырнул камень и как раз в этот момент он посмотрел вверх. Я попал ему прямо в кончик носа, и он прямо подпрыгнул в воздух, всеми четырьмя лапами, рыча и мяукая от боли и неожиданности.
Он потерпел поражение, и он знал это. Пытаясь сохранить достоинство, он гордо прошествовал из-под града камней. Он остановился на середине пустоши и смотрел на нас задумчиво и с жадностью. Ему крайне не хотелось воздерживаться от еды, а мы были кучей мяса, загнанной в угол, и в то же время недоступной. Этот его вид заставил нас расхохотаться. Мы все смеялись от души. Уже тогда животные не любили насмешек. Осмеяние вызывало у них гнев. Именно так и наш смех подействовал на Саблезуба. Он взревел и снова атаковал утес. Это было то, чего мы хотели. Схватка стала игрой, и мы получали огромное наслаждение, забрасывая его камнями. Но это нападение длилось недолго. Он быстро опомнился, и кроме того, наши снаряды были весьма чувствительны. Я ярко вспоминаю зрелище одного его заплывшего глаза, почти закрывшегося после прямого попадания камнем. И у меня отчетливо сохранилась в памяти картина того, как он стоит на опушке леса, куда он в конце концов отступил. Он оглядывался на нас, скалил свои огромные клыки, его шерсть вставала дыбом, а хвост бил по земле. Он зарычал на прощание и пропал из вида среди деревьев.
