Его охватил один из тех приступов депрессии, которые я наблюдал у него и раньше. И я ничего не мог поделать.
— Не сомневаюсь, что появятся на свет другие гении, — пробормотал я.
— Ах, Ватсон, — покачивая головой, ответил он. — Добрый старый Ватсон. Вам не страшны никакие лавины мира!
Глянув на него, я увидел, что на глазах Холмса блестят сдерживаемые слезы.
— Простите меня. — Резко поднявшись, он снова потянулся за саквояжем. В данный момент я был ему даже благодарен. «Лекарство вернет ему бодрость духа, и пока я не доставил его к венскому врачу, — не без иронии подумал я, — у меня нет против него возражений».
Вскоре после возвращения Холмса дверь в наше купе открыл высокий рыжеволосый англичанин и неразборчиво пробормотал, может ли он разделить наше общество до Линца. Он сел на поезд в Зальцбурге, но, пока обедал, все места оказались заняты. Вялым движением руки Холмс пригласил его садиться и в дальнейшем не проявлял никакого интереса к нашему соседу. Я же сделал несколько тщетных попыток завязать разговор, но на все мои старания спутник отвечал односложными репликами.
— Я был в Тироле, бродил по горам, — ответил он на один из моих вопросов, и Холмс открыл глаза.
— В Тироле? Не может быть, — сказал он. — Наклейки на вашем чемодане говорят, что вы только что вернулись из Руритании, не так ли?
Сдержанный англичанин побледнел почти так же, как и Холмс. Встав, он переложил багаж и, пробормотав извинения, сказал, что идет выпить.
— Какая жалость, — заметил я после его ухода. — А я хотел расспросить его о коронации.
— Мистер Рассендайл не расположен беседовать на эту тему, — сообщил Холмс.
— Но до чего необычный цвет волос! Он вполне мог бы стать членом Союза[7], а, Холмс?
— Не сомневаюсь, — коротко ответил он.
—- Вы говорите, что его фамилия Рассендайл? Я не заметил фамилии на наклейке.
— Я тоже.
— Но тогда каким же образом?.. — начал было я, но он остановил меня коротким смешком и взмахом руки.
— Не собираюсь делать из этого тайну, — сказал он. — Просто я узнал его, вот и все. Он старший брат лорда Берлесдона. Как-то я поболтал с ним на приеме у лорда Топхэма. Ничего собой не представляет, — заключил он, теряя интерес к предмету разговора по мере того, как препарат начал оказывать воздействие.
Было уже почти темно, когда поезд прибыл в Линц, и мы с Тоби отправились на платформу, где ему снова предстояло исполнять свои обязанности, К тому времени Холмс был почти убежден, Что Мориарти направился прямиком в Вену (хотя не мог себе представить, с какой целью), так что его не удивило, что собака не уловила ни малейших следов нужного запаха на станции.
