Шаркающей походкой он медленно возник из тумана, окруженный ореолом света от фонаря, — оборванный менестрель в поношенном распахнутом кожаном жилете, старых кожаных бриджах и неряшливо завязанных ботинках. Седая щетина покрывала его щеки, а на голове у него была кожаная шапка, круглая форма которой сказала мне, что ее владелец имел отношение к шахтерскому ремеслу. Я употребил прошедшее время, потому что на глазах его были темные очки, которые обычно носят слепые,
Я в ужасе продолжал смотреть на это создание, которое, приблизившись ко мне, завершило, наконец, песню, В воздухе повисло молчание.
— Милостыню! Не пожертвуете ли слепому? — стянув шляпу, он протянул ее донышком вниз. Я порылся в карманах в поисках мелочи.
— Почему вы не ответили, когда я обратился к вам? — не без раздражения спросил я, потому что устыдился своего желания вскрикнуть, схватить саквояж й вытащить револьвер. Я испытал еще большее раздражение, представив, в каком глупом положении я мог оказаться, ибо этот слепой певец не испугался бы меня, да и вообще он не испытывал злых намерений.
— Я не мог прервать песню, — ответил он с таким видом, будто это каждому должно быть понятно. У него был легкий ирландский акцент. — Когда я прекращаю петь, мне не платят, — объяснил он, снова протягивая головной убор. Я бросил в него несколько пенни. — Ба-а-адарю, сэр.
— Но, силы небесные, человече, как вы можете заниматься своим ремеслом в этих условиях?
— Ус... условиях, сэр? А что за условия?
— Да этот проклятый туман! — фыркнул я, — В нем и руки перед собой не разглядишь... — И тут я остановился, вспомнив, с кем имею дело. Менестрель лишь выразительно вздохнул.
— Ах, вот что! То-то я удивляюсь, какая странная обстановка вокруг. Думаю, что сегодня за все утро мне и шиллинга не удалось заработать. Значит, туман? Должно быть, просто потрясающий. Ну и ну!
Снова вздохнув, он повернулся, словно бы желая увидеть окружение, что произвело на меня довольно грустное впечатление.
— Вам нужна какая-нибудь помощь? — спросил я.
— Нет, нет... да благословит вас Бог, сэр, но я ни в чем не нуждаюсь. Ведь мне, в сущности, все равно, не так ли? Все то же. Бла-а-адарю вас, губер’тор. — С этими словами он вытащил из шапки деньги, которые я ему кинул, и переправил их в карман. Я попрощался с ним, и он зашаркал дальше, нащупывая тросточкой путь и ничем не отличаясь от всех прочих, блуждающих в этом проклятом тумане. Он снова затянул песню, и его голос постепенно стих, когда певец исчез из виду, проглоченный белесой стеной тумана.
