Мы не могли двинуться с места в карьер— во всяком случае, пока не выбрались за пределы Вены. По пути мы пересекали бесчисленное количество стрелок, да и путь, который по предместьям города шел к северо-востоку, не был предназначен для безостановочной езды. Первые полчаса едва не свели нас с ума, поскольку нам с Фрейдом приходилось постоянно вылезать из кабины паровоза и, повинуясь указаниям машиниста, переставлять стрелки, в то время как Холмс, не выпуская из рук моего револьвера, следил, чтобы машинист и начальник вокзала не помешали нашим планам.,
Стремительно спустившаяся ночная мгла осложняла нашу задачу. Стало трудно различать стрелки, и, более того, нам приходилось возвращать их в прежнее положение,-чтобы не стать виновниками будущих крушений.
Осталось добавить, что переводить стрелки было нелегко и порой требовались усилия нас обоих, чтобы поставить их в правильное положение. Я испытывал благодарность к Фрейду, вызвавшемуся сопровождать нас. Без него наше положение значительно бы осложнилось.
Мы миновали Хермлеер-парк, едва различимый в сгустившейся тьме, и направились к югу, где наша ветка влилась в основную линию, тянувшуюся с того большого вокзала, на который мы с Холмсом впервые прибыли в этот город, — казалось, это было век тому назад. То и дело попадались стрелки, которые приходилось переводить туда и обратно, и, справившись с последней, мы с Фрейдом буквально взмокли, но наконец-то наш поезд без остановок двинулся в ночь.
К тому времени Холмс успел рассказать машинисту и начальнику станции причину нашего появления, и, внимательно выслушав его, они разительно изменились. Вместо работы под угрозой револьвера, который Холмс тем не менее держал под рукой, они предложили нам содействие и в самом деле стали трудиться на пределе сил.
Ночной воздух был прохладен, но, работая не покладая рук, мы согревались. Тот, кому не доводилось кидать уголь в топку паровоза, не может представить себе, насколько это изматывающее занятие. Но чтобы мчаться со скоростью, которая позволила бы нагнать поезд барона, мы должны были постоянно загружать уголь в топку.
И какой в ней пылал огонь! Мимо нас пролетали городки и поля, а мы с Фрейдом кидали лопату за лопатой, словно от этого зависела наша жизнь. Я сдался первым. Старый шрам на ноге стал мучительно болеть, потому что я растревожил его, постоянно спрыгивая и залезая на паровоз, когда приходилось переводить стрелки, Возбуждение не давало мне заметить боль, но теперь приступы ее стали повторяться с тревожащей регулярностью.
