Рассказы и сказки | страница 22

Я ушёл домой, даже забыв корзину с грибами. И после не стал её искать. Как представлю себе, что увижу и этот столбик межевой, и ёлку, и может, самого бельчонка, — так в горле комок.

Долго всё это не забывалось.

Да и теперь еще памятно.

Прежде ходил на охоту, никогда не задумывался — стрелять или не стрелять. Увижу, что кто-то бежит — ружьё само в плечо ткнётся, пальцы крючок давнут — трах!! А после уж разглядываю, что за добыча.

Теперь — не то.

Вскинешь ружьё, а рука и дрогнет: «Не Белый ли Хвостик?..»

И опомнишься.

Слышите?

Светлые капли вызванивают, струйки плещутся, волны струнами рокочут… Всё громче, всё радостней музыка!

Это я, Весна, еду нынче по лесу.

У меня упряжка из двенадцати самых быстрых ручьёв. Распустили они пенные гривы, мчатся с пригорков, пробивают дорогу в грязных снегах. Ничто их не остановит!

Летите, мои серебряные кони, — эгей, эгей!

Впереди лежит земля пустынная, заснувшая мёртвым сном. Кто её разбудит, кто к жизни вызовет?

Я, Весна, это сделаю.

У меня полные пригоршни живой воды. Я спрысну землю этой водою, и тотчас всё кругом станет оживать.

Пошевеливайся, лесной народ, будет вам спать! Сама я спешу-тороплюсь и другим на месте лежать не велю. Поспешайте, а то догонит буйный разлив, окружит, кой-кому поплавать придётся.

Я ждать не могу, мне большой путь предстоит. С южного края земли до северного, до самых студёных морей должна я промчаться на резвых своих конях.

А тут ещё Мороз упрямится, по ночам исподтишка на моих коней ледяную узду накидывает. Охота ему задержать меня, остановить, живую воду превратить в мёртвую.

Но я не уступлю ему.

Поутру разгорячит моих коней солнышко, рванутся они снова в путь — и порушат все ледяные преграды.

И опять светлые капли вызванивают, опять струйки плещутся, опять рокочут… Поёт живая вода, и земля просыпается к новой жизни!

— Кап-кап-кап! Кап-кап-кап! Кап-кап-кап!

— Отчего, Сосулища, ревёшь, отчего слезищи по бородище пускаешь?

— Как же не плакать-то? Все деревья, все травы, все цветы на крепкой земле растут. Одна я, неприкаянная, в пустой вышине повисла… На землю хочу!