– Атомная? – опять бесстрастно спросил Кэп. – То есть у вас случилась атомная война? А из-за чего? Кто начал?
– Во, во, так она и звалась – атомна! А кто и почему начал, я не знаю, а было это… кажись, в 1962 году. Этих бомб много взорвали в других местах. Поубивали людей – у-у-у – мильены! Вот тогда стало холодно и совсем плохо. Лет пять неба было не видать. Ишшо много людей поумирало. Совсем пусто стало. Потом небо помаленьку начало открываться…
– Это как сейчас? Все такое же серое было? – опять не удержался от вопроса Текс.
– Не, такое серое становится иногда… может, раз-два, редко три в году. Как становится все серым, значит, жди гостей из Замирья… Чаще такие, как вы, приходят…
– А как нам назад вернуться, дедушка?.. К себе, в это, как его… Замирье? – нетерпеливо перебил Деда все тот же неугомонный Текс.
– А никак. Когда туман этот рассеется, вы и очутитесь в своем мире. Вы, пришлые здесь – исчезнете, а я и такие, как я, – остаемся. А ногами вы никуда не дойдете. Здесь везде наш мир.
– Вот прямо так и очутимся?
– Ага! Вы увидите, как домик и все, что не из вашего мира, начнет бледнеть, и все станет, как было у вас. И если сей секунд туман начнет исчезать, то я увижу, как вы тоже бледнеете и исчезаете. Скоко я такого уже видел… Не счесть. Первые разы пугало это, а сейчас привык.
– А вдруг туман исчезнет, а мы останемся?
– Дык и такое бывало… раз десять. Серость отступала, а человек оставался.
– И что потом с ними бывало?
– А кто со мной жил, кто уходил на реку, кто в Трущобы. Всяко бывало!
– Хорошенькие дела! Значит, сидеть у моря и ждать погоды? – пригорюнился Текс.
– Ну, если хош, иди на Реку… Только все едино: как только Серость отступит, вы и вернетесь в свой мир – в Замирье, по-нашему. Это хоть здеся, хоть в Трущобах… Ежели только доживете до ухода Серости. Там, в Трущобах, не любят таких, сытеньких.
– Так а для нас ваш мир, дедушка, и есть Замирье!
– Тако же! Мы и живем в одном мире, но за стенкой. Между ними открывается иногда дверка, и людины попадают в наш мир.
– А из вашего мира кто-то в другие миры проникает? – снова спросил Текс.
– Не… наш мир проклятый, наказанный за жадность да гордыню наших властителей. Нас Господь за это наказал. Другие приходят и глядят на наши безобразия… Это здеся, в лесу, хорошо. Лес не пускает плохого человека. К нам даже когда злыдни из Трущоб приходят, и то ведут себя тихохонько, по-доброму. Иначе Хозяин Лесной накажет. А вот в Трущобах… Там страшно. Там люди есть с тремя руками или одной большущей ногой. Уродцы, прости меня, Господи. Да много… разных. Вот этим и наказан наш мир…
