позволяет постигнуть печаль поэта при мысли о скоротечности жизни, о тайнах загробного. Романтизм уходит от восприятия красоты как соразмерности, выдвигая понятие «живописность». Вместо классических канонов начинает цениться оригинальность, способность передать эмоциональное восприятие действительности: «В борьбе с господствующими нормами классицизма XVIII в. она /эпоха/ выдвигает новые эстетические понятия: вместо идеала „прекрасного“ – „живописное“ или „оригинальное“, „характерное“; вместо античного как универсальной нормы искусства – „готическое“, „средневековое“…»
[87]Музыка становится для романтиков выражением духа творчества: она не подчиняется четким правилам, ускользает от однозначных, рассудочных трактовок (отсюда разница в исполнении одного и того же произведения). Поэт эпохи романтизма стремится не столько к точности и ясности мысли, сколько к верности интонации, не столько к однозначности образа, сколько к его символичности, яркости, эмоциональной насыщенности. Слова должны литься свободно, как мелодия, поэтому любые рамки, каноны сковывают. Выдающийся советский литературовед В.М. Жирмунский музыкальность, дух свободы считал глубинной сутью романтизма: «Как художественное направление, романтизм ощущает литературную традицию тяжелой условностью, в художественной норме видит ограничение творческой свободы; он устремляется к разрушению отстоявшихся, канонизованных, условных художественных форм во имя идеала новой формы, безусловной, абсолютной; и даже слово в этом отношении для него – не столько законный материал для поэтического мастерства, сколько преграда для поэта, который хотел бы "сказаться без слова"»[88]. И действительно, В.А. Жуковский в стихотворении «Невыразимое» признает бессилие поэзии с помощью слов передать всю красоту природы и те чувства, которые она пробуждает в человеке.
В эпоху классицизма главенствовал рационалистический взгляд на человека как на слаженный механизм. Для романтика внутренний мир человека – это целый Космос, полный тайн, не поддающихся разгадке. Глубины собственной души становятся главным объектом интереса писателя этой эпохи. По большому счету, романтику интересен он сам, поэтому границы между автором и героем стираются и любое его произведение превращается в своеобразную автобиографию. Как писал выдающийся российский литературовед Ю.М. Лотман, «представление о том, что жизнь поэта, его личность, судьба сливаются с творчеством, составляя для публики некое единое целое, принадлежит времени романтизма. В предшествующие эпохи произведения жили для читателей своей, отдельной от авторов жизнью. В них ценили не отражение авторской индивидуальности, а близость к Истине – единой, вечной, "ясной как солнце", по выражению французского философа Декарта… Сначала пред– романтизм, а затем и романтизм увидел в поэте прежде всего гения, неповторимый и своеобразный дух которого выражался в оригинальности его творчества. Творчество поэта стало рассматриваться как один огромный автобиографический роман, в котором стихотворения и поэмы образовывали главы, а биография служила сюжетом. Два гения романтической Европы: Байрон и Наполеон – закрепили эти представления. Первый – тем, что, разыграв свою личную жизнь на глазах у всей Европы, превратил поэзию в цепь жгучих автобиографических признаний, второй – показав, что сама жизнь может напоминать романтическую поэму»
