Сравнительно-этнографическая, мифологическая, ритуально-мифологическая школы в литературоведении ищут в произведениях архетипические (вечные, надындивидуальные) образы, сюжеты, рождающиеся в подсознании, глубинных слоях психики автора. Представители сравнительно-исторической школы (А.Н. Веселовский, В.М. Жирмунский) исследовали не индивидуальный почерк писателя, а бродячие сюжеты, повторяющиеся в литературе разных стран, у совершенно разных авторов. Изучив культурные связи различных народов, они пришли к выводу, что сюжеты кочуют от одного народа к другому после их тесного взаимодействия (торговые связи, миграции, военные конфликты). Знакомясь с традициями соседей, торговых партнеров или даже врагов народ в своем творчестве (фольклор) переосмысляет уже созданные сюжеты. Но представители этой школы заметили также, что одни и те же сюжеты могут встречаться у народов, которые никогда не контактировали друг с другом (например, сюжет инициации, воспроизводящий обряд смерти-рождения (смерть мальчика – рождение мужчины), встречается на всех континентах (В.Я. Пропп «Исторические корни волшебной сказки»)). Представители этой школы объясняют это явление тем, что модель развития общества в разных странах, на разных материках по сути схожа. Однако может быть и другая причина: существование моделей в психике, общих для абсолютно всех людей (эти модели отражаются в образах-архетипах). По мнению представителей ритуально– мифологической школы, ценность произведения измеряется количеством архетипических сюжетов, образов в нем, так как архетипы воздействуют на глубинные слои психики человека и оздоравливают их.
Как бы ни отличались все вышеперечисленные школы, схожи они в том, что называют в качестве главных причин, определяющих творческий путь писателя, внелитературные факторы: влияние общества, глубинные психологические причины. Но в литературоведении есть направления, которые закономерности развития литературы находят как бы внутри самой литературы, в самой сущности искусства. Так формальная школа (В.Б. Шкловский, Б.М. Эйхенбаум, Ю.Н. Тынянов, P.O. Якобсон прежде всего) представляет развитие литературы как борьбу «свежих» форм с привычными, «застывшими». В.Б. Шкловский в программной и по духу революционной статье «Искусство как прием» отказывается от поиска «идеи» произведения. Предметом интереса литературоведа становится поэтический язык, художественные приемы. Для Шкловского искусство – это прежде всего набор приемов, помогающих незамусоленным взглядом увидеть мир. Он обратил внимание на то, как притупляется наше восприятие, когда мы будничным взглядом смотрим на мир, как, скользя по видимым образам, мы перестаем по-настоящему видеть: «Если мы станем разбираться в общих законах восприятия, то увидим, что, становясь привычными, действия делаются автоматическими. Так уходят, например, в среду бессознательно-автоматического все наши навыки; если кто вспомнит ощущение, которое он имел, держа в первый раз перо в руках или говоря в первый раз на чужом языке, и сравнит это ощущение с тем, которое он испытывает, проделывая это в десятитысячный раз, то согласится с нами… При таком алгебраическом методе мышления, вещи… узнаются по первым чертам. Вещь проходит мимо нас как бы запакованной, мы знаем, что она есть, по месту, которое она занимает, но видим только ее поверхность. Под влиянием такого восприятия вещь сохнет…»
