— ПОРП, — вполголоса поправляет Лукьянов.
— А я что сказа..? Ну, неважно, товарищи поня… ли…
Ирочка снова хихикает. Коровин и Лукьянов недоуменно смотрят в зал.
— Что вы такого обнаружили смешного, товарищ Локшина? — сердито спрашивает парторг, приподнимаясь на стуле и угрожающе нависая над аудиторией. — Поделитесь с товарищами. Что же вы молчите?
В комнате повисает зловещая тишина. Широко раскрытые рты ловят остатки кислорода, на лбах застыли капельки пота.
— Она не поэтому! — возле двери вскакивает на ноги сердобольная Мама-Нина. — Она и не смеется вовсе! Вы что, не видите? Ей плохо!
— Ирочка, что с тобой? Что случилось, детка? — Анька пытается заглянуть Ирочке в глаза, но та упорно прячет лицо на плече у подруги. — Да скажи же ты, что случилось?
— Тут душно! — говорит Мама-Нина. — У нее обморок! Аня, выводи ее!
— Всем душно, — откликается кто-то из глубины комнаты. — И ничего, сидят.
— Почему? — вдруг кричит Ирочка, вырываясь из Анькиных объятий. — Почему?!
Ее лицо залито слезами. Она стоит, судорожно сцепив перед собой руки, и совершает ими странные движения, как будто рубит что-то невидимым топором.
— Почему?! — и удар.
— Почему?! — и еще один.
Слезы льют ручьем из-под огромных дымчатых очков, лицо уже не бледное, а красное, распухшее, блузка расстегнулась и наружу торчит кружевная оторочка лифчика.
— Ну, сделайте уже что-нибудь… — растерянно говорит Сан Саныч, оставив на время генерала Ярузельского. — Ну?! Кто-нибудь! Нина! Где Нина?!
— Почему-у-у?! — кричит Ирочка, кромсая топором ненавистный, обидевший ее мир.
Первой выходит из столбняка Анька, за нею Мама-Нина. Вдвоем они окружают рыдающую дюймовочку, подхватывают ее с боков и чуть ли не на руках несут к выходу. Вскакивает и Машка, бочком-бочком протискивая меж стульев свое дородное тело.
— Почему-у-у-у!.. — во весь голос визжит Ирочка, адресуясь к потолку.
Теперь уже на ногах весь отдел. В этой шумной суматохе, в круговерти разноголосых выкриков, толкотни и возни спокойствие сохраняет лишь бюст Ленина в уголке на красной фанерной тумбочке. Оглянувшись на вождя, возвращает себе присутствие духа и парторг отдела Петр Ильич Лукьянов.
— Товарищи! — кричит он, перекрывая всеобщий гам. — Всем вернуться на свои места. Товарищи! У нас политинформация! Политинформация!
Громом прогремев над «Красным уголком», это волшебное слово чудесным образом приводит в чувство всех присутствующих. Потому что люди твердо знают: политинформация — это свято. Ведь именно поголовная явка на политинформацию является лучшей защитой завоеваний победившего коммунизма.
