Даже по сравнению с тем, что было в школе, — серьезно проговорила она.
И хотя я мог бы пошутить, сказав правду: «История — это наука, как раз и созданная для фальсификации», — мне пришлось ответить тоже серьезно:
— Проблема в том, что как бы медленно ни текла история, она всегда движется быстрее человека.
И, глядя на происходящие события, люди могут понять только одно — насколько они от этих событий отстают.
— Дядя Петя, ну как же так?
Это же наша собственная история.
Мы же ее сами создавали — историю великой страны.
— Понимаешь, Бау, своя история — это всегда замкнутый круг.
Создают историю только те страны, которые смогли вырваться из замкнутого круга своей истории. — Я замолчал не потому, что видел, как Бау раздевается, просто в своих рассуждениях мне пришлось вступить на территорию, на которой аргументом могли быть только примеры.
А примеры мне в голову не приходили.
И тут она сама пришла мне на помощь:
— А у нас препод — сталинист.
— Ну и что он вам говорит? — насторожился я.
Мне ведь очень хотелось, чтобы она училась у приличных людей.
— Он говорит, что Сталин построил великое государство.
И что он строил заводы.
— А он не говорит вам, что не заводы главное для цивилизации, а люди?
И Сталин построил волчачье уродство, в котором не заводы служили людям, а люди — заводам.
Кстати, и великость государства должна служить реальным людям, а не люди — абстрактной великости.
Если за величие страны люди должны платить плохой жизнью, так на кой черт нужно такое величие?
— Что же, по-вашему, нужно сравнивать сталинистов с волками?
— Вообще-то, сравнивать сталинистов с волками это — оскорблять волков.
По большому счету у сталинистов нет аналогов в живой природе.
— А еще наш препод говорит, что Сталина нет на нынешних воров во власти.
— Знаешь, девочка, если мы призываем Сталина решать проблемы нашего времени, значит, ничего лучше, чем наши нынешние воры во власти, мы не заслуживаем.
— Почему это?
— Потому что воры все же лучше, чем убийцы.
— Да-а? — Кажется, мои слова заставили ее не только задуматься, но и заинтересоваться:
— Дядя Петя, а где можно прочитать самое полное описание сталинизма?
У Волкогонова или Радзинского? — она прошлась глазами по книжным полкам стеллажа у кровати, и в ответ я почему-то улыбнулся:
— Самое полное и потрясающее описание сталинизма можно найти у Чуковского.
— Где-где?
— В «Тараканшце».
И усами шевелит, и детишек обещает покушать, — и только сказав это, я вдруг понял, каково было жить потом, в тридцатых, Корнею Чуковскому, написавшему в двадцатых про усатого таракана, уничтожавшего вокруг себя все живое…
