До класса оставалось метра четыре, не больше. Ну, пусть пять, все равно в принципе мало. Но тут, как назло, из-за поворота вынырнул Дрозд и, настигнув нас гигантскими шагами, ткнув в меня пальцем, начал дико ржать, нарочно сгибаясь пополам, чтобы показать, до чего ему стало смешно.
– Животик не надорви, – посоветовала я, нахмурясь.
Между тем все обернулись в нашу сторону и, глядя на меня, стали подхихикивать Дрозду – кто в кулачок, кто в открытую. Я не знала, от чего сгорать – то ли от ярости, то ли от стыда. Было ощущение, что на мне костюм клоуна как минимум. Либо кто-то облепил меня этими надписями, знаете, которыми любят, судя по американским фильмам, лепить на спины неудачникам.
– Ой… – наконец сумел промолвить Дрозд, дружески хлопая меня по плечу, будто я только что анекдоты тут стояла травила, – ну ты даешь…
Я слова не успела выговорить в свою защиту, возмутиться, да вообще придумать, что же сказать-то на такое? А Дрозд с Диной, приобнявшись, уже уходили в класс. Я стояла и хлопала им вслед глазами. Желания догонять их не было никакого. Готова спорить, они немедленно про меня забыли, едва рука Дрозда оказалась на талии Дины.
Гул обсуждающих меня голосов в коридоре стих, все занялись прерванной моим появлением болтовней. Все, казалось бы, вот она, долгожданная свобода от чужого пристального внимания. Ан нет. Из-за того же поворота, откуда перед этим вынырнул Дрозд, теперь вышел Никита. Они появлялись на мою беду, словно чертики из табакерки перед стойким оловянным солдатиком!
– Ты в класс? – по-дружески спросила я у него.
Дура, ей-богу! Я-то думала, что тот факт, что Никита заходил сегодня ко мне домой, куда я его даже не звала, каким-то образом нас сблизил, сделал не то чтобы друзьями, но хотя бы приятелями. Однако Никита от моего вопроса отпрянул, как от атомной бомбы. Он секунды таращился на мое лицо, а затем кинул презрительно:
– Пугало!
И посмотрел мне в глаза, весьма довольный, видимо, своим сравнением. Он уже собирался идти дальше, но тут я вскипела окончательно. Несправедливость всего вечера и так разрывала мне сердце, а тут еще и это словечко ударило в лицо, словно оплеуха. Я не выдержала и дала ответный удар. Только уже вполне осязаемый. Влепила Никите пощечину.
Думаете, мне все сошло с рук? И я, разом отмщенная, спустилась на первый этаж, уже не притесняемая никем, потому что все оценили мою победу по достоинству и больше не чинили мне препятствий? А потом отправилась домой, вдыхая аромат подтаявшего снега?..
