, обратил внимание на следующее: «Только географ ал-Мукаддаси попытался определить, чем отличается город, и принял за основной признак наличие соборной мечети, но сам признавал условность этого, так как
некоторые населенные пункты, не считаясь городами, имели соборные мечети». Далее же О. Г. Большаков ведёт по пути, который археологии недоступен, но пройдём по нему несколько шагов. «Принцип, избранный ал-Мукаддаси и опирающийся на существовавшие в то время взгляды юристов, имеет достоинства объективности. Наличие соборной мечети и кафедры проповедника в ней (мимбар) — не формальный признак для определения города,
в ней олицетворяется его административно-политическое положение. С
мимбара произносится хутба с именем государя, определяющая политическую принадлежность города к данному государству» (Большаков О. Г. 2001. С. 58, 59). Так можно ли использовать мечети как признак Итиля как города? Казалось бы, да, если бы царь (каган) не был иудеем! Вероятно, религиозным центром ставки кагана являлась хранимая Иосифом скиния (шатёр) с ковчегом, светильником, столом, жертвенником и священными сосудами. Странно, что Иосиф не упоминает в своём известном письме синагоги Итиля. Как это объяснить?
Внимание авторов-мусульман к мечетям Итиля понятно. Для нас же важнее другое — мечеть в каганате не могла ассоциироваться с административно-политической системой и носителем власти, а отношения с мусульманами не были простыми, свидетельство чему разрушение минарета и казнь муэдзинов. Только страх за единоверцев-иудеев за пределами каганата остановил царя от разрушения самой соборной мечети. С другой стороны, «…мы не находим ничего, что говорило бы о стремлении этой группы (ларисийа. — В.Ф.) хазарского населения превратить ислам в обязательную единую религию каганата» (Заходер Б. Н. 1962. С. 157). Но попробуем представить настроения мусульман Итиля после кровавого конфликта, учитывая, что после хутбы должна по канонам ислама следовать молитва о государе, в данном случае — иудее (!), а затем обо всех мусульманах и победе их оружия. Ситуация парадоксальна и беспрецедентна, так как иного государства с монархом-иудеем тогда не существовало. Сравнивать не с чем.
Эпизод с разрушением минарета ставит под сомнение давно бытующее мнение о т. н. «веротерпимости» в Хазарском каганате, якобы обеспечивавшей её торговые интересы и поступление таможенных сборов. Тема, требующая особого рассмотрения вне рамок этого очерка. Но обращу внимание: понятие «веротерпимость» внесено в историю Хазарского каганата из современной лексики, где оно имеет иной и совершенно определённый смысл. Оно означает осознанную необходимость и практику уважения к выбору веры инакомыслящими.
