Вся суть Саркела в назначении его как крепости, в его кирпичных мощных стенах и башнях.
В связи со взятием войском Святослава «и града их и Белой вежи». В данном случае для нас не имеет значения, относится «град» к Итилю или Саркелу (Артамонов М. И. 1962. С. 426). Любопытен этот небольшой фрагмент из летописания в другом отношении — косвенно он указывает на впечатление славян от Саркела и Итиля. Никак иначе как «градами» они и не могли воспринимать великолепный кирпичный с многочисленными башнями Саркел, а тем более Итиль с кирпичным «дворцом». Ничего подобного в середине X в. на Руси не было.
Белая Вежа
Обзор проблематики Белой Вежи не входит в задачи моего исследования, и я лишь выражу своё мнение по поводу определения её С. А. Плетнёвой как города. Не касаясь содержания книги, замечу, что это определение программное, так как вынесено в заголовок книги «Древнерусский город в кочевой степи». В этом читается явное противопоставление. С одной стороны, город, к тому же древнерусский, с другой — чужая, не-русская, кочевая степь.
По поводу «древнерусский город». Это можно воспринимать только в древнерусском понимании города — ограждённое стенами поселение. Позволю себе заметить, если кирпичный Саркел воспринимался славянами как город и как чудо строительной техники, то нам такая оценка непозволительна.
От «древнерусского» в захваченном славянами Саркеле ничего нет. Он не построен славянами. Ими он занят и в дальнейшем используется как опорный пункт, крепость, какой он и был изначально. Пришлое население осело в крепости, построенной отнюдь не в древнерусских традициях. С собою оно принесло лишь свою бытовую, «этнографическую» культуру.
Не была Белая Вежа городом и в социальном плане. Её население — это гарнизон с семьями и остававшееся немногочисленное местное население. У подножия стен не возник посад, а если точнее, о нём ничего не известно.
Не могу вслед за М. И. Артамоновым согласиться с выводами С. А. Плетнёвой о небрежном отношении нового гарнизона к крепостным стенам. Кирпичи для собственных нужд могли извлекаться из ветшавших внутренних строений. В целом же на основе археологических данных вопрос просто не решаем, так как стены и башни были уничтожены в конце XIX в. Но то, что они сохранялись до этого времени, как раз свидетельствует против их разрушения во времена существования Белой Вежи. Предположение о разрушении стен в беловежское время противоречит другому предположению С. А. Плетнёвой — о сооружении беловежцами большого (второго) «рва».
