Он приехал в Берлин, чтобы просидеть неделю «в одиночестве, в кафе» и написать большую книгу: «либо шедевр, либо предсмертную записку длиной в двести пятьдесят тысяч слов».
— Хотя, — добавляет он, — некоторые из немок сами похожи на эти станки.
Вечером мы вместе отправляемся в Clärchens, где Джеймс удостоился особого внимания Ольги, обожающей знаменитостей. Сейчас она красуется на танцполе. Клайв тем временем настроен скептически.
— Ее зад почти так же красив, как лицо, — говорит он, выпуская дым сигары «Кафе Крем», которую курит так, будто это сигарета.
— Клайв, зачем вы затягиваетесь?
— Шутишь? Какой смысл не затягиваться! — и продолжает: — Беда в том, что зад гораздо выразительнее лица.
Ольга настоящий мастер, и они исполняют несколько танд. Едва танцы заканчиваются, Клайв бежит назад со словами: «Быстро, забери меня скорее отсюда, пока она не стала частью моей жизни на веки вечные!»
Но, естественно, мы никуда не уходим. Нам слишком хорошо в Clärchens, и к тому же сейчас вальс — а это у них получается лучше всего.
— Просто задумайся, детка, — говорит Клайв. — Всему виной вальс. Старый добрый вальс. Кто бы мог представить?
Популярные парные танцы начались в Европе в конце XVIII века именно с вальса, исполняя который мужчины и женщины стали прикасаться друг к другу. До него в «старорежимных» танцах, таких как гавот или менуэт, участники смотрели друг на друга, но двигались на расстоянии. Тогда вальс считался новшеством скандальным — и правда: в том, что мужчина обнимает женщину за талию, а та не прикрывает грудь рукой, а кладет ее партнеру на плечо, есть некий сексуальный подтекст. Историк танца Серхио Пуйоль писал, что вальсу удалось то, что не удалось Наполеону: он покорил Европу. Увы, добавляет автор, европейский вальс кончил так же, как и Французская революция: он стал безнадежно буржуазным. К 1815 году «сатанинский танец» превратился в культуру истеблишмента, его даже благословила католическая церковь. А тому, что она благословляет, как всем известно, пора на покой.
Что и сделал вальс, успев пересечь Атлантический океан в 1805-м и добраться до Буэнос-Айреса и Монтевидео, где его жадно подхватили как местное высшее общество, так и фермеры в провинции, которые в зависимости от региона исполняли его по-своему, наряду с полькой и мазуркой, привезенными украинскими, польскими и русскими эмигрантами. И задолго до того, как первый доставленный из Германии бандонеон прохрипел танго, на танцполах Аргентины и Уругвая XIX века кружились пары, привносившие в вальс новые повороты и зигзагообразные шаги с удвоениями и однажды превратившие его в то, что сегодня называют «танго-вальсом».
