Глава двадцать третья. Суд
>(окончание)
Ушакову досталось более всего поношений, и особливо от самого председательствующего, отлично знавшего, что государь в первую очередь недоволен как раз Павлом Николаевичем.
Остальным членам комитета (естественно, бывшим членам) пришлось не в пример легче.
Государь в беседе с Паскевичем накануне судебного заседания несколько раз припоминал, что это именно Ушаков представлял негодяя Политковского к наградам. Это была не совсем чистая правда.
Да, официально представлял Ушаков, но до того, предварительно, просил Его Величество дать Политковскому тот или иной орденок, не кто иной, как светлейший князь Чернышёв. Но, как видно, в царской голове задержалось лишь официальное представление к орденам директора канцелярии комитета о раненых.
В общем, государь был недоволен именно Ушаковым, и Паскевич сие обстоятельство отличнейшим образом запомнил. И на суде отделал престарелого славного боевого генерала, отделал как следует, со всей своей солдафонской беспардонностью и бессмысленной жестокостью.
После Ушакова сразу же пошло обсуждение двух других императорских генерал-адъютантов — Граббе и Засса.
Государь к сим двум был уже вполне милостив, что Паскевич также отлично запомнил и был с ними на суде почти что и нежен.
Николай Павлович отчего-то был убеждён, что эта пара генерал-адъютантов просто не успела раскрыть аферу Политковского, но уже начала сомневаться в правильности его руководства канцелярией. «Ежели бы этот стервец не помер, они бы поймали его с поличным» — говорил император.
И Паскевич как следует намотал это на свой седой ус, и, соответственно, ведомая им военно-судная комиссия постановила следующее.
Генерал-адъютантов Граббе и Засса признать виновными лишь в том, что, усомнясь в правильности существующего порядка в комитете о раненых, не довела об сём до сведения государя императора, адъютантами коего они являются, за что объявляется им выговор. От дальнейшего же взыскания вышеозначенные генералы были освобождены.
Так что из всей троицы генерал-адъютантов, членов комитета, ежели кто и пострадал, так один Павел Николаевич Ушаков.
Между прочим, среди подсудимых был ещё один генерал-адъютант — уже как-то упоминавшийся выше адмирал Колзаков. Государь на него особливо не был сердит, решив сосредоточиться на Ушакове. Ну, соответственно, не лютовал в данном случае и Паскевич, граф Эриванский, князь Варшавский.
