— Ну… видите ли… — затянул парень.
— И что я должна видеть?! — взъярилась старушка. — Ты что ж, думал, что я так вот, за здорово живёшь, примусь скакать по росе? Так я уже не молодуха! И подагра меня крутит. Мне б на печи сидеть да мёд попивать, а не голышом под луною мотаться. Не заплатишь — не получишь! И баста!
— А, может, вроде так… натурой, Бабуся?
Ведьма глянула с интересом, бесцеремонно ощупала Шимека взглядом.
— Ну-ну! — чмокнула удовлетворенно.
Шимек снова заалел (хотя и не пойми чего).
— Я думал, поубираю, там, дров нарублю, — быстренько пошёл он на попятную (хотя опять же не пойми чего). — Крышу починю… Она ж, видите, дырявая какая… Навоз разбросаю, — закончил он в последнем отчаянном порыве.
Бабуся Ягодка ждала достаточно долго, чтобы на глазах у Шимека выступили слёзы.
— Семь дней службы, — наконец отрезала сухо. — И ни днём меньше.
— Какие же вы добренькие! — просиял Шимек. — Так я приду утречком, едва солнышко взойдёт, и сделаю, что нужно.
— Я имела в виду службу стационарную, — скривилась Бабуся. — То есть, говоря по-простому, ты и твои свиньи на неделю переселяетесь ко мне. Или так — или никак.
В голове Шимека, крытой соломой кудряшек, мелькнуло трагическое предчувствие насмешек, на которые не поскупятся местные острословы. Но… Он только пробормотал благодарствие и уныло поплёлся домой — извещать свинок о переезде.
Противу Шимековым опасениям, Бабуся Ягодка не настаивала, чтобы он поселился в избе, а разместила его вполне пристойно, в хлеву. И тут же предупредила:
— Я сейчас ухожу ко двору. Висенка что-то запаздывает с оплатой, вино уже почти закончилось. Ворочусь вечерком, а ты быстренько за работу — крышу залатай. Но в колодец не заглядывай. Это весьма особенный колодец.
— Ничего, Бабуся, не переживайте, — убеждал её истово Шимек. — Я не из таковских!
Старуха усмехнулась себе под нос (а нос был у неё как красный клубень, с обязательной бородавкой, висевшей на самом кончике) и бодро потопала тропинкой. Едва лишь она исчезла, Шимек вздохнул свободней. Подле уборной нашёл скирду камыша для кровли и без промедления вскарабкался по лестнице. Мысль о Ярославне окрыляла его, потому что любил её так, что хоть помирай.
Когда к полудню солнышко припекло сильнее, Шимек решил, что пришла пора и отдохнуть. Убедился, что свинки спокойно роются у подножья трёх дубов, затенявших полянку, погрозил кулаком любимому козлу Бабуси, сплюнул под плетень, глотнул кислого молочка… Но вот всё его что-то мучило. Наконец медленно, шаг за шагом, приблизился к колодцу. Сруб выглядел совершенно обычно. Шимек внимательно огляделся, но ничего не предвещало скорого возвращения ведьмы.
