— Кто-кто? — вытаращил глаза Азулай.
— Альгвасилы, — невозмутимо поправился Велвл, — продажные слуги мировой католической реакции. В благодарность за доброту Золушки доктор Акоста взялся лечить ее дочь.
— И вылечил? — с надеждой спросил Азулай.
— Нет, — ответил Ури, — случай оказался безнадежно запущенным. Но во время лечения кротость и доброта девушки покорили сердце доктора, и вскоре он повел ее под хупу. Невеста хромала, но на это никто не обратил внимания.
Ровно через девять месяцев после свадьбы у Золушки родился внук, и счастливый доктор назвал сына…
— Уриелем, — вмешался Велвл. — От него и пошла славная династия сефардских комментаторов и талмудистов.
— Да, да, — подтвердил Азулай, — у нас в Нетивоте тоже была семья с такой фамилией. Только они не «марокканцы», а из Алжира.
— На обрезание маленького Ури, — продолжил Велвл — собралось много гостей. Пришел и часовщик ван Акен. Посреди пира он попросил минуту тишины. Когда все смолкли…
— Вот это уже действительно сказки, — буркнул под нос Ури.
— Не мешай, — парировал Велвл, — итак, наступила тишина, ван Акен встал и выложил на стол небольшой мешочек из грубой кожи.
— На прошлой неделе часы, которые я купил у мадам Золушки, остановились, — произнес он в полной тишине. Десятки глаз впились в мешочек и ван Акен, мягко улыбаясь, продолжил:
— Случай для такого механизма невиданный, и я с большим удовольствием принялся за починку. Причиной поломки оказался вот этот мешочек!
Он поднял его над головой и плавным жестом показал собравшимся.
— В мешочке оказалось драгоценное ожерелье. Посоветовавшись с городским судьей и бургомистром, я рад объявить, что ожерелье по праву наследования принадлежит мадам Золушке.
Ван Акен поклонился и передал мешочек в прекрасные ручки счастливой бабушки. Публика онемела.
— А раввин-дедушка, — подхватил Ури, — благословил бескорыстного часовщика:
— Так же, как ты, открыв миру сокрытое, поразил умы присутствующих, так и твои потомки удостоятся видеть сокровенное и поражать умы.
И действительно, вскоре у часовщика родился внук, которого назвали Иеронимом, то есть — видящим.
— Прекрасная история! — воскликнул Азулай. — Сколько мудрости, глубины, тайны. Вы позволите пересказывать ее от вашего имени?
Ури и Велвл переглянулись.
— Когда такие почтенные люди, — как ни в чем не бывало продолжал Азулай, — столь добропорядочные евреи сказывают таковские рассказы, их, несомненно, нужно передавать дальше. И обязательно с упоминанием источника. Не правда ли?
