Я хихикнула себе под нос и окончательно расслабилась, обласканная лучами ледяного мира смерти.
Пробудилась я, только когда явились наши божественные сущности. Открыла глаза и приняла более достойную позу. Перун стоял, улыбаясь мне грустно и виновато. Правильно. Бросил меня сначала на растерзание христианству, теперь вот оставляет в мрачном царстве Хель, забирая с собой новую фаворитку. Есть повод.
— Прости меня, Магура.
— Варвара. Прощаю.
— Правда?
Я усмехнулась, встала с кресла и тепло обняла своего прародителя. Он заглянул в мои глаза, видимо в поисках непрощенной обиды. Но ее там не было. Там была грусть. Я не хотела с ним расставаться, но… были причины, по которым я была очень благодарна Хель за такое самоуправство.
— Заходи как-нибудь. Хель будет рада тебя видеть. А я так и вовсе счастлива.
— Зайду. И Рада зайдет. Не скоро, конечно, пока все устаканится. Но лет через сто можно будет возобновить ваши посиделки с валькириями.
— Можно-то оно можно, — я горько рассмеялось, — да только мне теперь во дворце прекрасной Хель делать нечего. Я теперь просто одна из теней царства мертвых.
— Да уж ладно, подруга, — Хель буквально силой оторвала меня от Перуна, обняв со спины, будто пытаясь не дать мне сбежать, — устрою вам тут свидание.
— Спасибо, — я благодарно потерлась затылком о ее щеку, в первый раз в жизни ощущая материнскую ласку, — спасибо, Хель.
Дальше доступ к моему телу, ой, то есть к душе, получили мои подопечные. Рада вцепилась в меня как клещ, но смотрела совершенно сухими глазами. Правильно, деточка, воину не пристало плакать. А ты теперь воин.
Дирк нагло поцеловал меня в губы. Я не сопротивлялась. С чего бы собственно? Хороший мальчик.
Никаких прощальных речей я произносить не стала. Сами разберутся, не маленькие. Перун, видимо, решил про меня то же самое, потому что и он промолчал.
Я еще раз посмотрела на них, запоминая, и они исчезли из дворца Хель и из моей жизни. Может, когда и свидимся, но… да фиг с ними.
Я снова устроилась в кресле под одобрительными взглядами своей хозяйки и уснула, убаюканная прохладой.
Меня разбудило легкое прикосновение к волосам. Я потянулась за лаской, еще не проснувшись, замурлыкала что-то себе под нос.
— Привет тебе, — голос был хриплым, сорванным криком, но для меня он прозвучал райской музыкой, — просыпайся.
Я открыла глаза и обнаружила себя в объятиях самого чудесного из всех знакомых мне покойников.
— Харальд. Ты меня не забыл?
— Ну что ты. Тебя не было всего-то года полтора, даже меньше.
