Филадельфия намеренно повысила голос, чтобы ее услышали все, стоящие поблизости.
— Я останусь, мистер Синклер, потому что хочу быть уверена, что вы с наибольшей выгодой продадите все, что я предоставила вам. По выражению вашего лица я вижу, вы не одобряете, что я упомянула деньги. К сожалению, я не могу больше следовать правилам светского общества, в котором я росла, поскольку я лишена всех средств к существованию и вся в долгах. Быть может, это дурной тон говорить о долгах, но у меня и так уже дурная репутация, не так ли?
Не ожидая ответа, она повернулась и пошла между рядами позолоченных стульев, стоящих в зале. Ей была так знакома эта обивка из королевского синего бархата. Они обычно стояли в зале для танцев. До конца дня они перейдут в собственность кого-то, кто сидит сейчас на них.
Она сознательно выбрала для аукциона именно эту комнату из-за того, что окна ее выходят на запад. При дневном свете хрусталь, картины, шелк, серебро, драгоценности будут выглядеть наилучшим образом. Ее отец всегда очень тщательно выбирал места для своих коллекций. Он был страстным собирателем красивых вещей и антиквариата. Он передал эту любовь к прекрасному своей дочери, единственному его ребенку, оставшемуся без матери, которая умерла при родах. Ее самые дорогие воспоминания об отце, часто уезжавшем, были связаны с теми вечерами, когда он, вернувшись из очередного путешествия, показывал ей свои последние приобретения. Как зажигались его глаза, предвкушая ее реакцию. А она, понимая, что это доставляет ему удовольствие, с самых ранних лет начала запоминать историю каждого предмета его коллекции.
Филадельфия глубоко вздохнула, глаза ее затуманились слезами. Она не должна сейчас думать об отце. У нее от этих мыслей начинает болеть голова и теснит грудь. Она здесь среди врагов. Это они погубили ее отца, испоганили его репутацию. Филадельфия не доставит им удовольствия увидеть на ее глазах хоть одну слезинку. Она села на стул в последнем ряду. Только в этот момент она ощутила, что у нее подгибаются колени, и, если бы не стул, она бы упала.
Она быстро взяла себя в руки, и, когда мистер Гувер объявил об открытии аукциона, она уже сидела выпрямившись, совершенно спокойная. Она знала, какая вещь будет выставлена на продажу первой. Это была наименее любимая вещь из огромной коллекции ее отца — средневековый канделябр из Германии из оленьих рогов, увенчанных посеребренным бюстом сирены. Отец говорил, что купил этот канделябр только потому, что не мог поверить, что столь мастерски сделанная вещь может быть такой уродливой. Филадельфия подавила улыбку, когда аукционер выставил этот канделябр. Вещь была отвратительной, и Филадельфия надеялась, что ее купят за большие деньги.
