Ждать маршрутку пришлось довольно долго, никем не предвиденный гололед внес свои коррективы в график движения общественного транспорта. Я совсем продрог. Наконец я забрался в теплый салон микроавтобуса.
"Передаем последние известия…"
Сейчас опять будем слушать радио. Сейчас-то они не будут заливать о безоблачном небе, ясном солнышке и теплой воде. Как-то странно они начали, такие фразы исчезли из эфира уже лет пятнадцать назад.
"… нашу Родину постигла невосполнимая утрата. Сегодня, восемнадцатого июня, в результате террористических действий антисоветской банды троцкистов и зиновьевцев, был подло убит Алексей Максимович Горький".
— Вот ведь собаки, — послышался голос водителя, — Киров, Куйбышев, а теперь еще и это…
"…непосредственные участники убийства, вредители под маской докторов Левин, Плетнев и Казаков по прямому заданию иностранных разведок отравили писателя. Предатели партии и Родины не могли простить Алексею Максимовичу его стойкую революционную позицию, гуманизм, преданность делу великого Ленина и его верного ученика и наследника его идей Сталина, служение партии и народу. На допросе обвиняемые сознались в своих злодеяниях, дали подробные показания о том, как замышлялось, готовилось и совершалось преступление.
Убийство Горького — не первый террористический акт троцкистов. Еще раньше от рук врагов народа пали верные сыны партии Киров, Менжинский, Куйбышев. Планировалось и продолжение преступной деятельности, жертвами которой должны были стать высшие руководители партии и государства, в первую очередь Сталин, Молотов, Каганович и Ворошилов".
Я вдруг заметил, что перестал удивляться происходящему. Все было в порядке вещей: троцкисты и зиновьевцы убили Горького, замышляют продолжение террора, но органы их обезвредили — ничего нового, ничего необычного. Тем временем информационная радиопередача была прервана на рекламу. Трагедия трагедией, а деньги зарабатывать надо.
Вот и моя остановка. Снег уже потихоньку стал таять, природа начала вспоминать о времени года. Так что пока я добрел до дверей родного офиса, успел промочить ноги.
— Привет, — обратился я к охраннику, — что тут у нас происходит?
— Враги народа убили писателя Горького, — отрапортовал он. — Срочно организовано собрание трудового коллектива по этому поводу.
Я прошел в конференц-зал. За столом президиума сидели трое. Генеральный директор Николай Александрович Дикий находился в центре, по левую руку от него сидел Шумов (его правая рука), а по правую — незнакомый мне тип в военном мундире. За их спинами на стене висело два портрета. Внизу — Горького, поменьше и с черной ленточкой наискосок, вверху — Сталина, побольше и без ленточки. Слово взял Дикий, видимо, собирающийся в очередной раз поупражняться в своем косноязычии.
