— Похож, — варвар широко усмехнулся, отчего его морда приняла еще более устрашающее выражение. Из-за уродливого шрама, стянувшего левую щеку, улыбался он безобразно. — Не отличить, клянусь Заром!
— Ты… кто? — Рихард попытался приподняться на локтях, но в искромсанных, измученных руках не оставалось сил, и он опрокинулся на спину, ощутимо ударившись затылком.
— Не боись, — ощерился орк. — Здесь поздно… бояться.
Он протянул ему ладонь — широкую, словно лопата. Поколебавшись несколько секунд, Рихард ухватился за нее и был поднят на ноги одним быстрым, но плавным движением. А вот тогда у него снова перехватило дух.
Они стояли на плоской вершине утеса, с трех сторон обрывающегося в море. Не меньше чем в сотне локтей внизу волны злобно накатывались на черные камни. По краям за безжизненную почву цеплялись незнакомые Рихарду экзотические кусты и кривые пальмы с широкими зазубренными листьями. Прямо перед ним, в центре относительно ровной площадки торчали три деревянных идола — высокие четырехугольные чурбаны, покрытые грубой, пестро размалеванной резьбой. Каждый из них венчало изображение мрачной обезьяньей морды, украшенное связками побелевших от времени черепов. В безыскусно вырезанных лапах идолы сжимали широкие круглые чаши, источавшие тот самый серый дым, который, несмотря на ветер, тянулся к тучам почти идеально ровными столбами. Именно между истуканами и находилась черная сырая яма, с таким трудом выпустившая рыцаря.
Со всех сторон утес окружал туман. В нем угадывались острые грани скал и темные силуэты статуй, поднимающихся из воды. Но Рихарду было не до них, он не мог оторвать взгляда от огромной горы, что возвышалась впереди, за обрывом, с другой стороны широкой пропасти, на дне которой бурлили беспрерывно сталкивающиеся волны. Вся гора представляла собой гигантское изваяние обезьяньей головы. Циклопические черты каменной морды, несмотря на всю свою гротескность, хранили в себе ощущение жизни, на мгновение замершего движения. Неведомым скульпторам или причудливой игре природы удалось создать удивительно достоверный, хотя и уродливый, портрет. Свирепо вытаращенные глаза и широко распахнутую пасть — три невероятных размеров пещеры — наполняли оранжевые отсветы пламени, горящего где-то в глубинах горы. Оттуда же доносился и ритмичный рокот барабанов — теперь Рихард был в этом уверен.
— Священное место, — сказал рядом орк. — Врата Зара.
Рыцарь повернулся к нему, некоторое время изучал скуластое зеленое лицо, спросил:
