— Недавно совсем, — пробормотал Вольфганг. — Стервятники не успели слететься.
Рихард поморщился: любое упоминание о птицах будило в нем отзвуки того, что он видел в снах. Повешенным, по крайней мере, ничего не снится.
Вольфганг огляделся. Лес вокруг молчал и не давал подсказок. Лес видел все, наблюдал за последними секундами жизни этого человека, а теперь так же пристально изучал братьев, не собираясь делиться с ними своими секретами.
— Может, он сам? — неуверенно спросил Рихард. — От безысходности?
— Ну, влезть наверх, привязать веревку и прыгнуть мог, — сказал Вольфганг. — Но сам вряд ли пришел сюда босиком, да без штанов.
— Верно… постой-ка, а что у него на груди?
— Где?
— Вон, на рубахе, под волосами. Вроде бы вышивка зелеными нитями.
— Зелеными? Это не… — Вольфганг проследил за взглядом Рихарда и побледнел. — Знак?
— Похоже на то.
— Надо снимать бедолагу. Ну-ка, подсади меня…
С помощью брата Вольфганг забрался на нижнюю ветку, соседнюю с той, на которой была закреплена петля. Вытащив кинжал, он принялся рубить веревку. Отсюда ему без труда удавалось различить узор, вышитый с правой стороны от ворота рубахи. Роза о четырех лепестках, а внутри — меч, становящийся цветком. Герб Ордена.
Только после пятого удара веревка порвалась, и тело рыцаря упало на траву. Волосы разметались, открыв уже посиневшее лицо, обрамленное аккуратной бородкой, с правильными, некогда приятными чертами. Несчастный был лишь на несколько лет старше братьев.
— Знаешь его? — спросил Вольфганг, спрыгнув следом.
— Нет. Никогда не видел. А ты?
— Тоже. Наверное, не из нашей Заставы.
— Интересно, откуда он ехал?
— Гораздо интереснее, почему не доехал.
— Да уж.
Близнецы срезали с шеи заскорузлую петлю, оттащили тело с дороги настолько далеко, насколько позволил бурелом, положили под упавшей березой, завалили хворостом. Такого кургана не хватит, чтобы защитить тело от лесных зверей, но укрыть его от глаз прямоходящих хищников он в состоянии.
Отсалютовав неизвестному соратнику, братья вернулись на тракт и продолжили путь. Только теперь им стало не до шуток или споров: положив ладони на рукояти мечей, они встревожено озирались, напряженно замирали при каждом шорохе, доносившемся из чащи. Лесная тишина соткана из скрипов и шелестов, шуршания и шепотов — она без труда поглотит звук шагов, а те, кто расправился с Паладином, могли оставаться поблизости.
Через три с половиной мили близнецы добрались до постоялого двора. Покосившийся двухэтажный дом, стоявший чуть в стороне от дороги, утопал в зарослях малины. Черные дыры окон безучастно пялились в пространство, и выдержать этот пустой взгляд оказалось не так-то просто. Тракт здесь был перегорожен внушительным бревном, уложенным на двух пнях на высоте груди. Рядом, облокотившись на бревно, стоял высокий тощий человек в одежде, сшитой из разноцветных лоскутов. Голова его была чисто выбрита, и всю правую сторону ее покрывала татуировка: в невнятной композиции отчетливо выделялись изображения трех черепов.
