Это было зеркало. В нём отражались комната, Ларт, часть меня и некий темноволосый мужчина, в котором я узнал хозяйского знакомца по имени Орвин, или Орвин-Прорицатель.
Я отступил.
— Здравствуй, Легиар, — сказал Орвин из зеркала. — Прости, что не дождался тебя. Но сейчас каждая минута имеет значение. Я должен найти разгадку.
Он протянул там, в зеркале, руку — с руки свисала золотая цепочка, на которой болталась опять же золотая пластинка. Гладкая золотая пластинка величиной с крупную монету, со сложной, замысловатой фигурной прорезью в центре.
— Это Амулет Прорицателя, — продолжало отражение, — мой амулет, Легиар. Вчера его тронула ржавчина. Я не хотел верить. Сегодня ржавое пятно растёт так быстро, как говорит об этом Завещание Первого Прорицателя, когда предупреждает о явлении Третьей Силы. Той самой, в которую ты никогда не верил. Мой долг был предупредить тебя, Ларт — и я предупредил. Теперь прощай — я должен выяснить, что и откуда нам угрожает. Желаю удачи — она нам понадобится. Прощай.
Отражение дрогнуло и растеклось, растаяло. В зеркале была только комната и Ларт — я благоразумно отошёл.
Мой хозяин приблизился к зеркалу, внимательно на себя посмотрел, извлёк из кармана гребешок и тщательно расчесался.
— Ах, ты… — пробормотал он в замешательстве. — Клянусь канарейкой… Дрянь, не верю…
Выскользнув из его руки, костяной гребешок раскололся на мозаичном полу.
Когда-то Руал Ильмарранен умел летать.
Теперь он с трудом мог в это поверить — так тянула его земля.
Земля издевалась над ним, плясала под ногами, как утлая палуба в шторм; земля не желала подчиняться и не желала отпускать. Дорога то и дело ускользала из-под прохудившихся подошв, подсовывая вместо себя гнилые ямы, рытвины и пни. Руал был близок к отчаянию.
Сгущалась ночь.
Незаметно подкрался и обступил Ильмарранена со всех сторон низкорослый, больной лесок.
Руал окончательно сбился с дороги.
— Очень глупо, Марран, — сказал он сам себе запёкшимися губами. — Глупее исхода не придумал бы и мельник Хант!
Тут под его ногой подломился с треском трухлявый сук, и Ильмарранен рухнул в груду истлевших прошлогодних листьев.
…До чего тёплым был золотой песок на речном берегу, под обрывом! В песке этом ползали, обуянные азартом, двое подростков, а между ними — на утрамбованном пятачке — разворачивалось муравьиное сражение. Чёрными муравьями командовала Ящерица, а юный Марран — рыжими.
Полководцы припадали к земле, подхватывались на ноги, лазали на четвереньках, отдавая неслышные уху приказы покорным и бесстрашным «солдатам». Некоторое время казалось, что силы равны, потом рыжая армия Руала вдруг беспорядочно отступила, чтобы в следующую секунду блестящим маневром смять фланг чёрной армии, прорвать линию фронта и броситься на растерявшуюся Ящерицу.
