Донская бригада Морозова ушла вперед, к Уйшуни, а мы поспешили следом. Солнце начинало припекать, мы расстегнули шинели, вдобавок кое-кто из юнкеров и бывших гимназистов натер за эти дни мозоли и теперь хромал. Конечно, наматывание портянок – из тех искусств, коими сразу не овладеешь. Мне было жаль молодых людей, но я гнал их вперед, гнал довольно-таки безжалостно, зная, что в бою мне понадобится каждый штык.
Мы спешили недаром. Расчет командующего состоял в том, чтобы, оставив ударную группировку красных в тылу, взять Уйшунь, закрыв таким образом крышку котла. Около десяти утра вдали послышались выстрелы – бригада Морозова завязала бой с красными. Мы перешли на быстрый шаг, многих уже шатало, а двух гимназистов пришлось-таки посадить на санитарную подводу из=за лопнувших водянок на ногах. Но дело было почти наполовину сделано, мы были рядом с целью.
На окраине Уйшуни что-то дымилось, —очевидно, Донская бригада была уже там. Я ждал приказа развернуться в цепь, тем более, наш отряд шел в авангарде, сразу же за Пинско-Волынским батальоном. Но команды все не было, и я понял, что мы будем атаковать колонной. Это было опасно, но я понимал логику подполковника Выграну: вокруг была такая грязь, что цепи могли попросту застрять в качестве неподвижной мишени.
Мы были уже близко, красные начали постреливать, и тут в воздухе зажужжало, и над нами пронеслись три аэроплана. Тут уж ошибки не было – это были наши. Аэропланы сделали круг над окраиной Уйшуни и украсили позиции красных гирляндой разрывов. Это было очень кстати, тем более кто-то крикнул: «Командующий!», и мы все поверили, что Яков Александрович действительно находится в одной из машин. Пинско-Волынский батальон с ходу ворвался на окраину, мы валили следом, штабс-капитан Дьяков скомандовал: «Правое плечо!», – и наш отряд, свернув влево, стал теснить красных к центру города.
Уличный бой – почти такая же мерзость, как и штыковая. Даже похуже: в штыковую видишь врага, а тут тебя могут пристрелить сбоку, сзади, в общем, отовсюду. К счастью, краснопузые не успели как следует подготовиться, и мы, сбросив их заслон на околице, стали наступать по двум параллельным улицам, слева – штабс-капитан Дьяков, справа – я. Мы шли быстрым шагом, почти бежали, пулеметы развернуть было невозможно, правда, поручик Успенский схватил единственный имеющийся у нас «гочкис» и лупил с двух рук. Приходилось выкуривать красных из каждого дома, причем поначалу они дрались крепко и сдаваться не желали. Тут уж было явно не до сантиментов, и мы при первой возможности стремились попросту швырнуть в окошко пару ручных бомб. Надеюсь, местные обыватели успели попрятаться по погребам, как это они обычно и делают. Впрочем, заранее можно было сказать, что невинных жертв будет немало.
