— Этой весной его напугал какой-то старец Фома.
— Каким образом?
— Напророчил ему, что он-де скоро умрет.
— И он поверил?
— Полагаю, что да.
— С чего вы взяли?
— На охоте стал чаще мазать.
— И это все?
— Нет, не все. Он сделался в последние дни очень беспокойный, в глаза избегает смотреть. Как будто что-то затаил.
— Угу, — произнес Дядя Том удовлетворенно. — А что за Фома такой?
— Духовный гастролер. Шулер. Хулиган.
— Вы его видали, что так судите?
— Нет, только слыхал от Легкобытова.
— И что он вам про него говорил?
— Да ничего не говорил. Анекдот рассказал.
— Простите?
— Так Павел Матвеевич это назвал. Ну, притчу в общем. Очень короткую, смешную. Умирает папа римский. Попадает к апостолу Петру. Через час выходит от Петра заплаканный, бьет себя кулаком в грудь: «Господи, как я мог! Как я мог!» Умирает обер-прокурор Победоносцев, попадает к апостолу Петру. Через два часа выходит заплаканный, рвет на себе волосы, стенает: «Господи, как я мог! Господи, как я мог!» Умирает Фома. Попадает к апостолу Петру. Проходит, час, два, три. Выходит заплаканный апостол Петр, бьет себя в грудь: «Господи, как я мог? Как я мог?»
— По-моему, ничего смешного в этом анекдоте нет, — нахмурился Дядя Том. — Но мне представляется, что страхи вашего друга вовсе не так беспочвенны, как вы думаете.
— Не понимаю, чем вам Легкобытов может быть любопытен, — произнес Комиссаров, вставая, — но знаю одно: в революцию Павел Матвеевич никогда не вернется и при любых обстоятельствах уцелеет.
— Даже в той катастрофе, которой вы нам грозите?
— Даже в ней.
— Он ведь охотник, если не ошибаюсь?
— И что с того?
— Вы не находите, Василий Христофорович, странным, что люди, которые любят жить и собираются делать это, как вы предполагаете, долго, но при этом так мнительны, что из-за какого-то шулера и гастролера теряют покой, не боятся ходить на охоту?
— Почему он должен бояться? — Путаный разговор этот Комиссарову окончательно надоел, однако Дядя Том его не отпускал.
— Ружье может даст осечку. Или разорваться в руках. Или в чей-то капкан можно случайно попасть, да и не выбраться из него, так что одни косточки потом найдут. На лодке перевернуться или на камни налететь, а никто и не увидит. Мало ли какие бывают случайности.
— Они не про него.
— А то, бывает, идут, например, на охоту двое и один по ошибке убивает другого. А?
— Как это?
— Померещилось что-то, он и выстрелил. И попал случайно в голову. Или в сердце.
— Не понимаю, куда вы клоните.
