Винер, кажется, сказал, что американские генералы зря так носились с тайной атомной бомбы. Самое секретное было обнародовано в Хиросиме: бомбу можно сделать. Остальное — вопрос времени, денег и техники.
Нечто подобное ожидает первооткрывателей планет. Годы–годы–годы в полете, годы–годы–годы споров: есть там жизнь или нет? А выяснится в первый же час после посадки: “Да, есть!” Если она есть. Остальное — уточнения: какая именно?
Самое важное я узнал от Граве на Земле еще, что они существуют — наши братья по разуму. Узнал, что живут в скоплении М-13, шаровом Геркулеса, и что они хотят иметь с нами дело. Это самое важное… Остальное уточнения.
Целый век тянулся у нас спор в земной фантастике: похожи ли на нас эти братья, человекоподобны или нет? Спор тянулся сто лет, а ответ я узнал в ту секунду, когда открыл глаза. Оказалось, что похожи, так похожи, что я путал их с земными знакомыми, называл по имени–отчеству, допытывался, где же я на самом деле — на Земле или в зените. Была среди моих врачей вылитая Дальмира, жена Физика, тоже блондинка и тоже с “конским хвостом” на макушке Чужого языка я не понимал, но во взгляде читал любопытство: “А ты что принес в наш мир, пришелец, какие новые чувства?” И жена Лирика была, неторопливая, но ловкая и умелая, лучше всех помогала мне. Но смотрела строго, поджимая губы, как бы корила: “Что тебе дома не сидится, зачем шастаешь по космосу, свою Землю благоустроил ли, перекопал, прополол?” И Физик был, даже несколько физиков, все молодые и ушастые. Лирик тоже заходил, но смотрел неодобрительно, постоял у дверей и ушел.
Болеть на чужбине плохо, выздоравливать — еще хуже.
Представьте, приехали вы за границу — в Италию или в Индию. Приехали и слегли. Лежите на койке, изучаете узор трещин на потолке, а за окном Святой Петр или Тадж–Махал. Обидно!
За окном чужая планета, а я лежу и жду здоровья, лекарство пью с ложечки, кушаю жидкую кашку.
Языка не знаю. Говорить не могу. Читать не могу. Слушать радио не могу.
Телевизора нет. Смотреть не разрешают.
Тоска!
И вот, о счастье, дают собеседника.
Ничего, что он похож на чертенка, маленький, вертлявый, с рожками и хвостом. Ничего, что он неживой, штампованный, кибернетический. Главное: он обучен русскому языку. Ему можно задавать вопросы, он отвечает по–русски, комичным таким, чирикающим голоском.
Первый вопрос:
— Как тебя зовут?
— У нас, неорганических, нет имени. Я номер 116/СУ, серия Кс-279, назначение — карманный эрудит.
