Полынов пользовался любым случаем, чтобы разговорить эту странную пару. В отношении Амина успех был невелик. Казалось, ничто не заботило, не волновало этого неграмотного забитого крестьянина, словно вырванного из средневековья и волшебством перенесенного на ультрасовременный космический лайнер. Ничто, кроме беспрекословного и точного исполнения полученного приказа.
Мир Грегори был куда шире. Похохатывая, тот с удовольствием вспоминал неоколониальные войны, в которых участвовал, бесчисленные кабачки, в которых пил, жрал и любил. Единственное, что его восхищало на свете, — это он сам. Он гордился своими мускулами, своими похождениями, своим бесстрашием и своей жестокостью так, что Крис кипела от возмущения. Она никак не могла понять, почему Полынов с охотой слушает всю эту мерзость.
— Это же профессиональный интерес, — отшучивался он. — Любопытный экземпляр человека разумного, разве не так?
— Просто бандит.
— Второй, Амин, тоже бандит. Однако какая разница! И какое сходство!
— Не верю, что Амин бандит. Он такой несчастный!
— Если ему прикажут задушить ребенка, он это сделает, твой несчастненький.
— Не верю!
— Хотел бы я ошибиться… Ты права, сам он этого не сделает. Как не сделает автомат, пока в него не вложена программа.
— Он человек, а не автомат.
— Человек, который равнодушен к издевательствам, уже не человек.
— Мне противны твои расспросы этих… Мне неприятно, как ты говоришь о человеке, словно это машина…
— Нет, Крис, тебе противно, что я при тебе лезу в дерьмо. Но я буду делать это. Я буду стараться, чтобы Грегори со смаком рассказывал, мне, как он жег деревушки вместе со стариками и женщинами. Я буду вслушиваться в молчание Амина, которое пугает меня не меньше, чем откровенность Грегори. Так надо.
— Тогда позволь мне затыкать на это время уши.
Но Крис была неспособна долго злиться, и утраченная на время духовная близость возвращалась к ним вновь, и это помогало им держаться все дни, пока длилось заключение и одиночество, не теряя самообладания, не поддаваясь бесцельным мыслям в часы, когда со всех сторон подступала тишина, изредка прерываемая звуком близящихся шагов.
Наконец корабль стал тормозить. Плавные толчки наваливались попеременно со всех сторон, звездолет бросало, и это длилось часа три. Потом рев двигателей смолк. Полынов подкинул пепельницу; она, однако, не повисла в воздухе, а медленно опустилась на стол.
Полынов и Крис обменялись взглядами. Оба подумали об одном и том же: чем их встретит пиратское гнездо?
