– Но ведь счетчик! – уже во второй раз упрямо сказал Калве.
– Счетчик… – угрюмо повторил Коробов. – Но их здесь нет и не было. И нечего им здесь делать… Не людоеды же здесь живут, да и то скафандры не съели бы… А следов никаких… Ну – не будем терять времени. Все это когда-нибудь выяснится…
…Они почти бежали, надеясь больше всего (хотя ни один и не высказал этого вслух) на то, что Сенцов и Раин сами уже отыскали ракету и сейчас сидят в рубке, спокойно дышат кислородом и ждут их.
Подбежав к двери в тот ангар, где стояла их ракета, они внимательно осмотрели пол. Никаких новых следов не появилось.
Тогда они бросились дальше по коридору. Вот еще одна дверь… Калве смаху опустился на колени.
Прожектор осветил ясно отпечатавшиеся на пыльном полу знакомые рубчатые следы башмаков.
Следы уходили под дверь. Обратных не было, значит, Сенцов и Раин могли быть только там, за дверью. И Коробов торопливо нажал на запорную ступеньку.
Дверь не открылась…
Еще не веря в несчастье, они топали по ступеньке вновь и вновь, нажимали на дверь – как будто чем-то, кроме взрывчатки, можно было взять этот материал, кричали – как будто кто-то мог их услышать.
Потом снова обшаривали прожекторами каждый сантиметр пола в сумасшедшей надежде – а вдруг они просто не заметили выходных следов, вдруг товарищам все же удалось выбраться… Потом оба просто сидели возле неповинующейся двери, по временам снова и снова пробуя открыть ее и вновь опускаясь на пыльный пол. Сидели до тех пор, пока стрелки кислородных манометров не задрожали где-то около нуля.
Тогда Коробов поднялся, тронул Калве за плечо, и они медленно пошли к своему ангару. У обоих была только одна мысль; если бы они сразу пошли налево… Мысль эта пригибала их книзу, они шли, сгорбившись – насколько им позволяли горбиться скафандры.
Это была беда… Они сидели в рубке, в креслах, даже не скинув скафандров, хотя это и запрещалось правилами. Они убеждали себя, что присели только на минутку и тотчас же вновь отправятся на поиски. Однако всем было ясно: бесполезно. При самом экономном расходовании кислород у Сенцова и Раина уже кончился несколько минут назад.
Уже не было смысла следить за быстро бегущей по циферблату секундной стрелкой, но Калве не отрывал от нее глаз. Коробов сидел сумрачный, опустив глаза. Прозрачный шлем его стоял рядом на полу, он потирал лоб (нестерпимо болела голова) и слушал, что ему, размахивая руками, говорил Азаров.
Что он мог сказать? И чего теперь размахивать руками?
