. ОМype Д.Н.Блудов услышал сразу по прибытии в Лондон на должность советника посольства в 1818 г., однако первоначально воспринимал его прежде всего как автора анакреонтических стихотворений, мастера эротической лирики, что отразилось, в частности, в его письме В.А.Жуковскому, датируемом августом 1818 г.
В сознании С.И. Муравьева-Апостола Мур также сближался с Байроном и, более того, воспринимался в качестве последовательного сторонника тенденций обновления окружающего мира, усилившихся в поэзии благодаря революционным событиям во Франции. Осознание "высокого назначения человека", побудившее поэзию стать более гражданственной, "мужественной", вызвало появление "Байронов и Муров">3.
Восприятие декабристами Mypa в качестве гражданского поэта стало вполне традиционным, о чем можно судить по "Воспоминаниям о Рылееве" Н.А.Бестужева, известного своим переводом третьей вставной стихотворной поэмы "The Fireworshippers" из "Лалла Рук". Цитируя одно из самых известных стихотворений К.Ф.Рылеева "Гражданин" ("К молодому поколению"), Н.А.Бестужев делает пафосное замечание: "Кто не скажет, что это стихотворение может стать наряду с лучшими ирландскими мелодиями Мура?">4. Тем самым Н.А.Бестужев сближает произведения английского и русского поэтов, имеющие характерное гражданское звучание. Вместе с тем характерное сближение Байрона и Томаса Мура на основе гражданственности их лирики, в существенной мере повлиявшей на движение декабристов в России, было свойственно далеко не всем представителям российских литературных кругов. В переведенной Л.Крестовцевым для «Литературной газеты» в 1831 г. статье Ш.Нодье «Байрон и Томас Мур» утверждается, что сопоставляемые поэты – «суть гении-близнецы», однако один из них является «падшим»>5, – в этих словах можно усмотреть прозрачное осуждение Мура за сожжение байроновских записок. В примечании к публикации, подписанном «Издатель» и, вероятно, принадлежащем О.М.Сомову>6, признается, что Томас Мур – «человек с поэтическим дарованием и музыкальным слухом», «обладает прекрасным талантом», однако при этом выражается сомнение, что «его радужные, отчасти жеманные картины можно ставить наряду с произведениями широкой и сильной кисти Байрона», поскольку последний – «гений необыкновенный, представитель поэзии своего века»>7.
Признавая эрудицию Мура, богатство его неуемной фантазии, мастерство в подборе изобразительно-выразительных средств, русская критика в то же время не могла не признать разительных отличий между мятежностью, пылкостью стремлений Байрона и рассудочным оптимизмом, внутренней успокоенностью, свойственными ирландскому барду. Д.О.Вольф, автор "Чтений о новейшей изящной словесности", опубликованных в 1835 г., отмечал способность Мура находить "в предмете самом сухом и неблагодарном <…> такую сторону, которая представляет его привлекательным"
