Решение Лизы уйти и жить отдельно от семьи в среде единомышленников (как потом окажется, часто случайных и даже мелких или таких же заблудших, как и она сама, людей) приведёт её к гибели. Писатель не менее убедительно показывает эту драму с обеих сторон: жестокая категоричнось дочери – разбитое сердце любящего отца Егора Николаевича Бахарева, Проклиная свою дочь, умирающий Бахарев в беспамятстве бормочет: «Я полковник, я старик, я израненный старик. Меня все знают… мои ордена… мои раны… Она дочь моя. Где она? Где о-н-а? – произнёс он, тупея до совершенной невнятности. – О-д-н-а!.. р-а-з-в-р-а-т… Разбойники! Не обижайте меня; отдайте мне мою дочь, – выговорил он вдруг с усилием, но довольно твёрдо и заплакал».
И как тут не вспомнить слова другого умирающего любящего отца – бальзаковского Горио (роман «Отец Горио», 1834): «Дочки, дочки, Анастази, Дельфина! Я хочу их увидеть! Пошлите за ними жандармов, приведите силой! За меня правосудие, за меня всё – и природа, и кодекс законов. Я протестую. Если отцов будут топтать ногами, отечество погибнет. Это ясно. Общество, весь мир держится отцовством, всё рухнет, если дети перестанут любить своих отцов». Не возвышенная мечта, как у Лизы, а мелкие тщеславные причины не позволили дочерям Горио проводить его в последний путь, но исследуемая авторами причина этих поступков общая – гордыня, порождающая чёрствость, бессердечие, эгоистическое равнодушие к близким, слепота сердца, когда человек теряет способность отличать важное от малозначительного.
Роман Лескова остро полемичен, голос писателя поднимается до иронии и сарказма там, где он чувствует ложь, фальшь, неискренность. В нём ясно представлена тема лжепророков, спекулирующих на горе людей, их незнании, невежестве, темноте и неистребимом желании сделать жизнь лучше. Вслед за драматической сценой ухода Лизы из дома звучит ироничный голос автора: «Недавно публика любовалась картинкою, помещённой в одном из остроумных сатирических издании. Рисунок изображал отца, у которого дочь ушла. Отец изображен на этом рисунке с ослиными ушами.
Мы сомневаемся, что художник сам видел когда-нибудь отца, у которого ушла дочь. Художественная правда не позволила бы заглушить себя гражданской тенденции и заставила бы его, кроме ослиных ушей, увидеть и отцовское сердце». Нравственный урок, вытекающий из этих слов, понятен. Подыгрывая молодёжи переводом в разряд анекдота серьёзнейшей проблемы, недостойные журналы калечат молодые души.
