Мария Николаевна уткнулась головой в мокрую от слез подушку. Страх за мужа и детей не покидал ее. Неприятности следовали одна за другой. Начались они с того дня, когда Вовка проводил Валю с девушками в лес. Вернулся он лишь утром, замерзший, голодный. Всхлипывающая мать едва не задушила сына в объятиях, узнав, что он всю ночь ходил по лесу — в поселок охрана не пропускала.
Через день заявился Сладкопевцев.
— Маруся, откуда это Валя к тебе приходила?
— Из Брянска, — скрывая беспокойство, ответила она.
Сладкопевцев замахал кулаком перед лицом Марии Николаевны.
— Ты не крути! Она, оказывается, у партизан разведчица! Будешь, мерзавка, отвечать. И за то, что пленную она увела, ответишь.
— Откуда мне знать все это.
Сладкопевцев торжествующе присвистнул:
— Я теперь имею право сжечь твой дом.
Ненависть и злоба охватили Марию Николаевну.
— Ты же сам ей все разболтал: где какой пост стоит, сколько орудий, солдат. Расскажу вот немцам, что ты первый помощник партизан, что принимал их разведчицу, что и врачиху-то умышленно к себе позвал без конвоя, чтобы передать ее им.
Предатель разинул рот и попятился к двери.
— Я вас не знаю и вы меня не знаете, — не то угрожал, не то упрашивал Сладкопевцев. — И «здравствуй» мне никогда не говори.
— Не велика честь здравствоваться с тобой, — кричала вслед Мария Николаевна, когда Сладкопевцев скатывался с крыльца.
Потом Мария Николаевна заметила, что возле их дома стал часто расхаживать Витька Суров. Все хвалился соседям:
— Я Вальку Сафронову и ее лупатого племяша на одном суку повешу.
Подкарауливать появление Вали вскоре надоело Сурову, и он поселил у Марии Николаевны четырех немцев — членов национал-социалистической партии. Те повесили огромный портрет Гитлера, вечерами пили шнапс, о чем-то до хрипоты спорили.
И вот эти-то люди принесли самую страшную беду. Анатолий Иванович поехал в лес за дровами. В два часа, как всегда, пришли немцы, сели обедать. Один из них, с коротко подстриженными усиками, достал из шкафчика бутылку водки.
— Матка, отпита! Это твоя сын… Он вор!
Солдаты схватили Вовку, скрутили ему руки и объявили:
— Вешать.
— Будет вам мальчонку пугать, — просила Мария Николаевна.
А гитлеровцы уже сооружали виселицу. Двое выкатывали бревна, третий разматывал веревку, четвертый долбил в земле ямы для столбов. Мария Николаевна поняла, что все это не шутка. Тогда она рванулась к Вовке. Он, связанный, лежал на крыльце.
