— Знаю, в отряде.
— Ну, а отряд где? — Крюгеру даже стало нравиться, что на показательный допрос угодил этот простодушный мужичок.
Никулин помолчал, соображая, что ответить, и решил тоже поиграть.
— В лесу где-то.
— Точнее! — улыбка у Крюгера погасла.
— Он на месте не сидит. То там, то тут крутится.
— Выкладывай, с кем пришел из леса? Какое задание? Где явки? Кто поджег танки? Получишь в придачу к земле дом. Заживешь, как помещик. — Крюгер говорил раздраженно.
— Не могу я этого сказать, — Никулин бросил на стол крюгеровскую бумагу. — И, как бы оправдывая свое упрямство, добавил: — А как я потом людям в глаза смотреть буду?
— Дурак! Болван! — рявкнул Крюгер, и губы его искривились. — Никто не остановит немецкие танки.
— То ж танки, а я про людей говорю.
Майор Кнель откровенно фыркнул, довольный тем, что капитан Крюгер проваливает широко разрекламированный им же самим спектакль. Доллерт и Шпейер переглянулись, дескать, абвер не работает так топорно, как этот напыщенный индюк. Даже Жуковский зевнул от скуки, но тут же спохватился и поспешно прикрыл ладонью рот.
Фон Крюгер уловил все эти иронические взгляды. Он встал с кресла и подошел к Никулину.
— Ты знаешь, чем пахнет твое упрямство?
От капитана несло одеколоном и нафталином. Никулин широко раскрытыми глазами смотрел в сторону, словно кроме него в комнате никого не было. Он думал о том, что раз уж попался, то главное сейчас — держаться. Предательством жизнь купить нельзя.
На помощь шефу поспешил почти такого же роста, как и Никулин, с невзрачным лицом, гривастый Владимир Жуковский:
— Напрасно, ты, Иван… Напрасно от добра отворачиваешься. Я ведь тоже русский.
— Ты русский? — искренне удивился Никулин. — Никогда бы не подумал. Ей-богу.
— Пора кончать этот балаган, — поднялся с места майор Кнель.
Начальник отдела по борьбе с партизанами фон Крюгер вынужден был признать свое поражение. Глаза его налились кровью. Подумать только, огромная махина Корюка споткнулась о ничтожную пылинку. Вне себя от ярости, он проревел:
— Запишем этого большевика в ангелы!
Едва за Никулиным закрылась дверь, Крюгер сказал:
— Господа! И все-таки процесс я выиграл. Этот Иван подтвердил мои подозрения, что в городе осела крупная банда коммунистических конспираторов. Листовки на заборах, кражи, порча нашего военного имущества и, наконец, взрыв на заводе — все это одна цепь.
— Все они ягодки с одного куста, — вставил Бунте. — Их надо хватать подряд. Если из ста отправленных к предкам будет один подпольщик, мы совершим великое дело.
