Так что почва для разговоров в Полотняном Заводе на эту тему фактически уже была подготовлена. Екатерина и Александра, конечно, умоляли Пушкиных взять их с собою, а положение сестер в семье действительно было так печально, что им нельзя было отказать.
В первых числах сентября Пушкины и Гончаровы выехали из Полотняного Завода. Александр Сергеевич, оставив их всех в Москве, поехал в Болдино по делам отцовского имения, где, как обычно, предполагал пожить и поработать.
Сестры провели некоторое время в Москве, готовясь к отъезду в Петербург. Наталья Николаевна съездила ненадолго в Ярополец проститься с матерью, взяв с собой только Машу, что очень огорчило Наталью Ивановну, полюбившую внука. Ни Екатерина Николаевна, ни Александра Николаевна к матери не поехали.
По-видимому, числа 25 сентября вся семья Пушкина и сестры выехали в столицу. Можно себе представить, что это был целый поезд: дети, няньки, прислуга, сундуки, узлы! Дмитрий Николаевич проводил их до Петербурга. В конце октября он приезжал к Наталье Ивановне, чтобы рассказать о своих петербургских впечатлениях, о том, как устроились сестры.
Известно, что в Болдине у Пушкина были дела по имению. Часть его принадлежала покойному брату отца Василию Львовичу Пушкину, чья незаконная дочь Маргарита, по мужу Безобразова, не имела прав на наследство, но хотела все же что-то получить. Муж Маргариты П. Р. Безобразов приехал к Пушкину в Болдино для переговоров, поскольку Александр Сергеевич имел от отца «законного наследника Василия Львовича» доверенность на управление землями Пушкиных. Пушкин мечтал о воссоединении обеих частей Болдина.
Он сообщает жене о визите Безобразова:
«Ух, насилу отвязался. Два часа сидел у меня. Оба мы хитрили – дай бог, чтоб я его перехитрил, на деле; а на словах, кажется, я перехитрил. Вижу отселе твою недоверчивую улыбку, ты думаешь, что я подуруша, и что меня опять оплетут – увидим. Приехав в Москву, кончу дело в два дня; и приеду в Петербург молодцом и обладателем села Болдина…
Сей час были у меня мужики с челобитьем; и с ними принужден я был хитрить – но эти наверное меня перехитрят…[54]
Теперь вероятно ты в Яропольце, и вероятно уж думаешь об отъезде. С нетерпением ожидаю от тебя письма… Мне здесь хорошо, да скучаю, а когда мне скучно, меня так и тянет к тебе, как ты жмешься ко мне, когда тебе страшно. Цалую тебя и деток и благословляю вас. Писать я еще не принимался» (15 и 17 сентября 1834 года. Болдино).
