Вдоволь налюбовавшись жилистым недружелюбным типом в зеркале, я страдальчески скривился, снял чулки и отправился в гардеробную за портянками. Чулки это, конечно, хорошо, но весьма непрактично. Справившись с портянками - глаза боятся, а руки помнят! - натянул плотные брюки и рубаху. Рубаху тут же снял и надел легкую кольчугу. Тонкое плетение от прямого удара не спасет, но и лишним в моей ситуации не будет. Снова натянул рубаху, чтобы не сверкать металлом. Поверх рукава на предплечьях закрепил два ножа-побратима: один хорош против плоти, другой - против духа. Тяжелый пояс, напичканный алхимическими препаратами и сапоги, подбитые гвоздями из святого сплава, довершили образ успешного разбойника. Отражение в зеркале гнусно ухмыльнулось:
- Вот кабы не твоя жадность, сторожил бы ты сейчас в придорожных кустах караван и горя бы не знал!
Отражение глаголило истину. Ш-шатов случай! Не задержись мы на два дня, в ожидании "клиента", не оказались бы в гуще военных действий. Не пришлось бы срочно переквалифицироваться в отряд наемников. Только наличие в отряде мага придало тогда оттенок убедительности шаткой легенде ("шли мимо, а тут работа"). Наемников на войне терпят, а разбойников вешают с превеликим удовольствием.
Отражение тряхнуло головой. Вот-вот, не время сейчас вспоминать старые подвиги. Запирай гардеробную и отправляйся совершать новые!
Чародейский балахон легко скрыл разбойничью личину. Теперь на крыльце дворцового флигеля стояло нечто, вполне способное сойти за монаха из весьма строгого в уставе ордена. Выдавал только цвет балахона: небесно-голубой, как предписано гильдией. Рукава балахона по гильдейскому канону скрывали руки до кончиков мизинцев, капюшон отбрасывал на лицо непроницаемую тень. На концах перепоясывавшей балахон веревки болтались бубенцы. Но не звенели: не для того я их повесил.
Гильдия чародеев, несмотря на внешнюю разобщенность, умудрилась сформировать устав, требования которого неукоснительно соблюдались всеми мало-мальски приличными магами. Создали систему рангов, классифицировали заклинания, поделили сферы влияния, словом, создали все условия для процветания прохиндеев, вроде меня. Наставник буквально за шиворот выволок меня на низшую ступень магической иерархии, а выше мне и не требовалось. Маг есть маг, а что не пытается подняться вверх по гильдейскому табелю, так это его личное дело. Можно было провернуть сомнительное дело и скрыться: голубых балахонов на улицах любого города было предостаточно, а по гильдейскому уставу не только снимать балахон в присутствии постороннего человека было недопустимо, даже откидывать капюшон разрешалось только при личной беседе с людьми особо уважаемыми. Я беззастенчиво пользовался этим положением устава, скрывая под разлапистым одеянием лицо мошенника, телосложение бойца и оружие наемника. Пост придворного чародея стал, пожалуй, пиком моей карьеры, и мне хотелось постоять на этой вершине подольше.
