— Ваш дядя вам, должно быть, говорил, что я хочу выдать племянницу за барона Вальдемора?
— Действительно, ваше сиятельство, он мне об этом говорил… сегодня вечером.
— Сегодня? Он приехал? Я не знала, что он уже здесь.
— Он, должно быть, не нашел места в рамке и остановился в Стольборге.
— Как! В этом пристанище злых духов? Что ж, в хорошей же он там будет компании, но на бал он разве не придет?
— Надеюсь, что нет! — неожиданно вырвалось у Кристиано.
— Надеетесь, что нет?
— У него ведь подагра. Ему необходим отдых.
— Как, у него подагра? Вот уж не повезло ему, он ведь такой подвижной и деятельный! Никогда у него не было подагры, и он был уверен, что так и проживет без нее.
— Совсем недавно, на этих днях, у него был приступ. Он послал сюда меня вместо себя, прося передать вам его нижайшие поклоны и получить ваши распоряжения, дабы я мог их ему сообщить наутро, как только он проснется.
— Ну, вот и прекрасно. Вы передадите ему все, что я вам скажу. Тайны я из этого не делаю. Я заметила, что стоит предать какой-либо проект огласке, и он уже тем самым наполовину осуществлен. Итак, я хочу выдать племянницу за барона. Вы скажете, что он не молод: лишний повод для него поскорее отвадить от себя дюжину несносных наследников, обхаживающих его без всякого толку. Да вот как раз двое из них проходят мимо; один — это граф Нора, человек безобидный, другой — барон Линденвальд, умный интриган, честолюбец, но беден, как и вся наша нынешняя знать. Барон Олаус, у которого нет братьев, составляет счастливое исключение, но могу сказать — и вам и вашему дяде, — что он склонен остановить свой выбор на моей племяннице, она же к нему склонности не питает. Меня это, правда, ничуть не тревожит: племянница моя — еще дитя, она уступит. Так как моя воля стала всем известна, ухаживать за ней никто больше не посмеет, это я беру на себя. Вашему дяде остается лишь убедить барона, а сделать это очень легко.
— Если графиня удостоит меня своими указаниями…
— Вот они в двух словах: моя племянница любит барона.
— В самом деле?
— Как! Вам еще непонятно? Вы же готовитесь в дипломаты!
— Ах, да, конечно; простите, сударыня… Считается, что графиня Маргарита любит барона, хотя на самом деле она его не выносит, и…
— И нужно, чтобы барон поверил, что он любим.
— Стало быть, Гёфле должен рассказать ему всю эту историю?
— Только он. Барон очень недоверчив. Я давно его знаю; убедить его мне не удастся. Он подозревает, что я имею на него виды.
