– Она морочит нам голову, – сказал я Куинну.
Он повернулся к ней.
– Бетти, завтра мы отправляемся в зал суда. Вы не можете позволить себе лгать нам. Мы ваши друзья. Наша задача – спасти все, что вам дорого. Обманывая нас, вы перерезаете себе горло. Скажите нам правду.
– Я говорю ее вам, – ответила она.
Куинн обернулся ко мне.
– Что ты об этом думаешь, Дональд?
– Я думаю, что она лжет.
– Дональд, ты не можешь… – начала Берта Кул.
– Черта с два не могу, – прервал я. – Взгляни на параграф 258 «Кодекса утверждения завещания», Барни. Прочти его ей.
– Какой параграф? – переспросил Барни.
– 258-й.
Элизабет Эндикотт посмотрела на меня.
– Вы адвокат? – осведомилась она.
– Мог бы им быть, – ответила Берта Кул. – Он получил юридическое образование. Дональд – смышленый сукин сын. Если вы лжете, дорогуша, то вам лучше чистосердечно признаться в этом.
Куинн вертел страницы «Кодекса».
– Нашел? – спросил я.
– Да.
– Прочитай вслух.
Куинн прочитал параграф:
– «Никакое лицо, осужденное за преднамеренное или непреднамеренное убийство покойного, не может иметь права на наследование какой-либо части его состояния, и та часть, которую означенное лицо унаследовало бы в иных обстоятельствах, распределяется между другими наследниками».
Куинн посмотрел на миссис Эндикотт, потом на меня. Лицо его было бледным.
– Боже мой! – воскликнул он.
– Выкладывайте, – сказал я Элизабет Эндикотт.
Ее глаза встретились с моими.
– Вы работаете на меня, – сказала она. – Вы не имеете права говорить, что я лгу.
– Я работаю на вас и поэтому хочу вас спасти, пока еще не поздно.
– Я не была в доме во время выстрела, – заявила миссис Эндикотт.
– А где же вы были?
– На дороге в Сан-Диего.
– Попробуем еще раз, – сказал я.
– Я действительно была на дороге в Сан-Диего, но не могу это доказать. Уолден с заправочной станции ошибся. Он думал, что закрылся в девять. Но в тот день он не завел часы, и они остановились около семи. Уолден включил радио, чтобы проверить время. Программа закончилась в семь пятнадцать, а он думал, что в семь тридцать, и поставил часы на пятнадцать минут вперед. Уолден понял это уже после того, как давал показания на дознании. Он был абсолютно уверен, что его часы идут правильно. На дознании Уолден заявил, что поставил часы по радио менее чем за два часа до закрытия. Все сочли само собой разумеющимся, что он поставил их по сигналу точного времени, но в действительности он руководствовался передачей и ошибся на пятнадцать минут.
