Лицо ее передернулось. В глазах промелькнуло изумление. Непроизвольно она закрыла шею, чтобы я не видел ее синяков.
– Кто хотел тебя задушить, Альма?
Губы ее дрогнули. Из глаз брызнули слезы, и она вцепилась в мое плечо. Я обнял ее и прижал к себе. Она положила голову на мою грудь и горько зарыдала. Нервы у нее были на пределе… Левой рукой я приподнял ее подбородок, а правой пытался отогнуть воротник ее блузки.
– Не надо, не надо. – Плача навзрыд, она схватила мое запястье обеими руками.
Я посмотрел в ее заплаканные испуганные глаза. Ее дрожащие губы слегка раздвинулись.
Повинуясь неосознанному порыву, я начал ее целовать. Губы наши сомкнулись, и я ощутил соленость ее слез. Она отпустила мою руку, притянула к себе и прижалась. Мы перестали целоваться. Я поднял правую руку и отогнул ее шелковый воротничок. Она безвольно полулежала, не оказывая никакого сопротивления. Больше не плакала.
– Когда это случилось, Альма?
– Вчера вечером.
– Как и кто?
Прижавшись ко мне, она задрожала.
– Бедняжка! – Я снова начал ее целовать. Мы сидели в машине, прижав губы к губам, и я чувствовал теплоту ее тела. Горечь и настороженность ушли. Я больше не испытывал ненависти к миру. Чувство умиротворенности охватило меня. Это была не страсть – не такие это были поцелуи. Я никогда раньше этого не ощущал. Она пробудила во мне какие-то неведомые чувства.
Альма перестала целовать меня, чуть слышно охнула, открыла сумочку, вытащила платок и принялась вытирать слезы.
– Ну и видок у меня, – сказала она, вглядываясь в зеркальце. – А Салли Дерк не выходила?
Тут я вспомнил, где я нахожусь и зачем. Через лобовое стекло посмотрел на подъезд. Ни души. Салли Дерк десять раз могла выйти, а я бы и не заметил.
– Она еще не ушла? – спросила Альма.
– Не знаю. Надеюсь, нет.
– Я тоже надеюсь.
Она засмеялась грудным смехом.
– Я сейчас гораздо лучше себя чувствую. Мне… нравится, когда ты меня целуешь, Дональд.
Мне хотелось ей что-то сказать, но я не мог, как будто увидел и услышал ее впервые. Впервые я заметил новые интонации в ее голосе, изменившееся выражение ее лица.
Боже мой, каким же я был обозленным. Несколько часов она была рядом со мной, и только сейчас я по-настоящему обратил на нее внимание. Я целиком был поглощен ею, ни о чем другом и думать не мог. Я чувствовал тепло ее тела.
Казалось, она окончательно пришла в себя. Напудрилась и намазала губы кончиком пальца. Я опять попытался что-то сказать – и не смог. Я даже не знал, что хотел сказать. Мне казалось, что я мог бы запеть…
