– Он их записывал? – спросил я.
– Нет. Их записал стенографист, но я не видела, чтобы их печатали, и меня не просили их подписать.
– Это прокол, – сказал я.
– Почему? Я не ошиблась ни в одном слове.
– Нет. Но то, что вас не заставили расписаться, доказывает, что они знают истинную цену вашему рассказу.
– Больше всего их интересовал человек, который выходил из квартиры.
– Еще бы!
– Они пытались убедить меня, что я действительно видела, как он выходил именно из комнаты номер 309, и просили никому не говорить, что я в этом не уверена.
– Понятно.
– Молодой помощник прокурора был очень мил. Он объяснил, что, для того чтобы обвинить человека в убийстве, необходимо иметь показания, надежно доказывающие его вину. Ну, вы все это знаете, Дональд. Трудно определить, какие доказательства считаются неопровержимыми. Конечно, этот человек мог выходить из соседней квартиры, но чем больше я думаю, тем больше убеждаюсь, что он вышел именно из квартиры 309. Поэтому, если я хоть как-то покажу, что не вполне уверена, пройдоха-адвокат, который будет защищать убийцу, воспользуется этим, чтобы запутать правосудие. В конце концов, Дональд, существует гражданский долг, и свидетель должен стараться рассказать все, что он видел.
– Я вижу, это был очень милый помощник прокурора, – улыбнулся я.
– Не будьте таким, Дональд. Ведь я действительно его видела.
Я кивнул.
– Полиция будет вынюхивать все об Эвелин Харрис. Они найдут всех ее приятелей, а потом вызовут меня для опознания. Наверное, сначала по фотографиям.
– Они думают, что это ее приятель? – Я многозначительно посмотрел на Берту Кул.
– Да. Они считают, что это убийство из ревности. Думают, что человек, который это сделал, был… ну… ее любовником. Понимаете, тело лежало в постели обнаженным, и не было никаких следов борьбы. Этот мужчина должен был надеть ей на шею петлю и туго затянуть ее раньше, чем она поняла, что происходит.
– Что вы собираетесь делать дальше? – спросил я. – Останетесь здесь или вернетесь в Оуквью?
– Я могу быть полезна здесь, – сказала она. – Полиция меня проверила. Позвонили шерифу в Оуквью, а шериф – мой старый друг. Он сказал, что мне можно полностью доверять.
– А не похоже было, что они подозревают в убийстве вас?
– Нет. Я пришла в полицию добровольно и вела себя, как вы советовали, вполне провинциально.
– Отлично, – сказал я. – Как насчет ужина, Мариан? Вы уже поели?
– Нет, я так проголодалась, что, наверное, съела бы целую лошадь.
