– Когда я увидел вас здесь, я сказал себе: «или у этой красавицы сегодня очень неудачный день, или очень удачный», – мягко начал брюнет. Его низкий голос убаюкивал, а манящий акцент хотелось слушать и слушать. – И я решил подойти и спросить у вас, что же такого особенного с вами сегодня произошло.
Джейн кивнула на стул напротив, и красавец скользнул на предложенное место со сдержанной грацией пантеры.
– Всего понемногу, – призналась Джейн честно, проводя пальцем по кромке бокала.
– Изменения, надеюсь, к лучшему, – сказал он со взглядом, красноречиво передающим его напускную скромность, и Джейн улыбнулась. Что-то в нем напоминало о мужчинах, с которыми она флиртовала в былые дни во Франции, еще до того, как встретила Малкольма. Джейн гадала, что у него за акцент.
Каждый его жест и движение говорили о Старом Свете, и Джейн подхватила спокойную самоуверенную манеру Элоди вместе с уже заимствованным ее же акцентом.
– Полагаю, это зависит от компании, – ответила она, легонько откинувшись в кресле, и сделала глоток «манхэттена». На этот раз он уже не обжег внутренности, из чего Джейн поняла, что опьянела несколько сильнее, чем ей казалось в ее адреналиновом тумане.
«Хорошо, что сражаться все-таки не пришлось, – подумала она. – Хотя флирт с этим мужчиной грозит обернуться занятием не менее опасным».
Незнакомец назвался Андре, и после недолгой нерешительности признался, что приехал из Румынии.
Андре был в Нью-Йорке по делам, но отказался делиться подробностями. Джейн заподозрила, что он намеренно пытается растравить ее любопытство, но не стала заглатывать наживку и вместо этого завела разговор о жизни в Верхнем Ист-Сайде – такой, какую могла бы вести по ее мнению Элла. После времени, проведенного под одной крышей с аристократическими родственниками Малкольма, ей было нетрудно перенять поведение бомонда и сочинить правдоподобные истории, и Джейн даже смогла уделить часть внимания оценке своего собеседника. Сжатая челюсть выдавала его досаду на то, что ее не сводит с ума его скрытность, но она была впечатлена тем, как неподвижно и нейтрально было остальное его тело. Он напоминал ей кота, выжидающего и наблюдающего, и ей льстило быть объектом его беспредельного внимания. Пусть большей частью оно и было вызвано ее новым телом и лицом, но она тешила себя тем, что ее характер, ум и то, как она преподносила себя, были все еще ее собственными. И Андре, что бы ни привлекло его в ней в первую очередь, явно получал удовольствие от всего вышеперечисленного. «Да и раньше я была не так чтобы совсем простушка», – призналась она себе. Линн Доран могла найти сотни хитрых способов назвать ее толстой, но фигуристая блондинка Джейн никогда не была обделена мужским вниманием. «Странно только получать его под чужой внешностью. То, как я выглядела, по крайней мере, всегда принадлежало только мне».
