Она остановилась у большого зеркала, висящего на шкафу. Сначала она постояла на расстоянии вытянутой руки, потом приблизила лицо буквально на считанные сантиметры от зеркала, чтобы рассмотреть лицо. Широкие скулы. Розовые губы бантиком. Длинные черные ресницы. Она смотрела и смотрела, пока не пришлось признать, что она уже даже не может сказать, что пытается разглядеть. И новое лицо, и старое – оба они казались одинаково чужими и в то же время одинаково привычными. Было совершенно невозможно понять, меняется ли ее внешний вид, и она с отвращением отвернулась от зеркала.
Ее миндалевидные глаза наполнились слезами. Она сделала большой глоток янтарного чая, но совсем не почувствовала вкуса. Если сначала ее план казался ей поиском иголки в стоге сена, то чем больше деталей становилось по местам, тем больше уверенности она обретала. Она горестно вздохнула. «Я думала, что делаю невозможное реальным. Но на самом деле мне просто везло». Она тяжело опустилась на кровать, желая, чтобы мягкий матрас проглотил ее целиком, и свернулась калачиком.
С Анной у нее теперь ничего не выйдет. Ни за что она не станет доверять постороннему человеку больше, чем тем, на кого рассчитывала всю свою сознательную жизнь. Никто бы не пошел на такое, хотя бы не обсудив со своей названой семьей обвинения в их адрес, тем более, при такой степени эмоциональной привязанности.
«Лучше бы я ее вообще не находила», – подумала она, уткнувшись лицом в накрахмаленную наволочку. Лучше бы она попытала счастья и начала с чистого листа, что обеспечил ей Малкольм, и смирилась с идеей жизни в бегах. После всего пережитого она оказалась там же, где и начала. И чувствовала себя паршивее, чем месяц назад.
Она привстала, выбралась из кровати и щедро отхлебнула чая с бурбоном. Оставаться в Лондоне больше не было смысла. Ничего она здесь больше не добьется. Вытащив свой синий чемодан из шкафа, она стала собирать в него вещи, бросая их охапками.
– Даже поддельной баронессе незачем иметь столько туфель, – сердито бормотала она, безуспешно пытаясь запихнуть черный высокий сапог рядом с его парой. Когда она вылетала из Нью-Йорка, все прекрасно влезало, с другой стороны, она была не так расстроена, когда собирала чемодан в прошлый раз. Всхлипнув, она вытряхнула все на ковер и начала заново, сворачивая и складывая, всовывая каждый предмет со всей осторожностью, на которую хватало внимания, сквозь слезы, которые, наконец, потекли по лицу.
