— Ну что ж, мне очень жаль. — Тон Гейба ясно давал понять, что на самом деле никаких сожалений он не испытывает. — Просто соскочило с языка. Я не хотел тебя обидеть.
— Давай лучше сменим тему, — отрезала Шарлотта.
— Давай.
Оба замолчали. Потом она проговорила:
— Фредди явно что-то замышляет. Бабушке он сказал, что якобы сообщил мне о болезни дедушки.
— Правда? Вот паршивец!
— И еще кое-что. Джефф Робертсон, это наш семейный врач, говорит, что ему каждый день звонят или Крис Хилл, или Чак Дрю, или Фредди — насчет дедушкиного здоровья.
— Какая забота, — произнес Гейб.
— Вот и я так подумала.
— Крис Хилл действительно ведет переговоры с «Грессе». Это точно. Совершенно точно.
— А ты откуда знаешь?
— Моя девушка там работает.
— А-а… — Шарлотте снова стало не по себе, и она быстро допила то, что еще оставалось у нее в бокале.
— Судя по всему, он уже близок к заключению контракта с ними.
— Не понимаю я этого. И зачем ему понадобилось переходить именно сейчас?
— Бог его знает. Но они предложили ему невероятно хорошие условия, а их собственный главный маклер ведет переговоры с «Лиманом».
— Ну что ж, может быть, он и честный, — вздохнула Шарлотта. — Возможно, он порядочный человек.
— Если бы он был порядочным, он бы не уходил.
— Это верно. А что твой отец обо всем этом думает?
— Он ничего не думает. Мой папочка не вмешивается. И раньше никогда ни во что не вмешивался. Понимаешь, ему осталось всего несколько лет до пенсии.
— Не очень-то хорошо говорить так о своем отце.
— Шарлотта, дорогая, мы в нашей семье не привыкли так пресмыкаться перед родителями ради карьеры, как ты.
Шарлотта вскочила. Глаза ее сверкали от ярости. В тот момент она готова была убить его и даже сделала бы это с удовольствием.
— Как ты смеешь! — Голос ее дрожал, но она уже ни на что не обращала внимания. — Как ты смеешь! Я ни перед кем не пресмыкаюсь ради карьеры, и да позволено мне будет сказать, Гейб Хоффман, что-то я не припоминаю, чтобы ты когда-нибудь отказывался от возможности работать в «Прэгерсе», идти тут по стопам своего отца, ради того чтобы самому начать все сначала. И если уж ты так осуждаешь семейственность, то почему бы тебе не пойти работать в «Лиман» или в «Первый бостонский»?! И на то место, которое ты сейчас занимаешь, тебя тоже привели вовсе не твои способности; я бы даже сказала, что твои способности сыграли наименьшую роль в том, что ты оказался в «Прэгерсе» на таком во всех отношениях приятном месте. Я ухожу, Гейб. Не знаю, зачем тебе вообще понадобилось со мной встречаться. На обычное человеческое желание увидеть меня все это как-то не похоже. Пожалуйста, дай мне знать, если услышишь еще что-нибудь насчет деда. А лучше всего сообщи это кому-нибудь другому. Тому, кто никак не связан с нашей семьей. Мне бы не хотелось, чтобы ты даже невольно способствовал семейственности Прэгеров!
