Джефф Робертсон сочувственно посмотрел на нее.
— Вокруг него в банке очень хорошие и преданные ему люди, — неожиданно произнес он. — Мне почти каждый день звонит кто-нибудь из них. Мистер Дрю или мистер Хилл. И молодой Фредди, конечно. Спрашивают меня о его здоровье. Они там все так волнуются.
— Да, — согласилась Шарлотта. — Они там все очень волнуются. Это верно.
Гейб предложил встретиться после работы и пойти что-нибудь выпить.
— В баре «У Гарри» в шесть, — сказал он и тут же прибавил: — Я могу опоздать. И почти наверняка не смогу сидеть долго.
— Хорошо, — ответила Шарлотта.
* * *
Когда он наконец появился, было уже без четверти семь; она к этому времени успела выпить два больших бокала вина, и в голове у нее возникло приятное и легкое ощущение. Она не видела Гейба два года и сейчас вдруг поняла — поняла с какой-то щемящей, мгновенно наполнившей ее радостью, — что ей необходимо начисто отказаться от мысли, будто она способна разлюбить его или хотя бы привыкнуть, не замечать, как он потрясающе действует на нее, даже когда просто входит в помещение, где она в этот момент находится. Выглядел он точно так же, как и два года назад; она не вполне отчетливо представляла себе, как он должен был бы измениться, однако, в общем-то, вопреки всякой логике ожидала, что это произойдет. Но Гейб был прежний: высокий и крупный, возвышающийся над всеми, как скала, с широченными плечами и длинными-предлинными ногами, которые он вечно не мог никуда пристроить; все так же всклокоченные темные волосы, те же задумчивые карие глаза и довольно большой рот; идеальные зубы, сдержанная улыбка, мощное рукопожатие (протягивая ему руку, Шарлотта внутренне вся сжалась, даже несмотря на то что любое, самое незначительное физическое соприкосновение с Гейбом доставляло ей удовольствие); а потом, когда он наконец уселся напротив нее, обхватив ногами ножки стула, она услышала его голос — такой знакомый, идущий откуда-то изнутри, глубокий и низкий. Господи, как же она скучала по этому голосу, как ей его не хватало.
— Привет, — сказал ей этот голос, по которому она так скучала и который так любила, — а ты поправилась.
Шарлотте даже плохо стало от мгновенно охвативших ее разочарования, злости, стыда. Она молча смотрела на Гейба, не зная, что и сказать: ей не приходило в голову ничего такого, что не было бы просто глупостью или грубостью, что не унизило бы ее же саму еще больше. Она почувствовала, как у нее начинает краснеть шея, как краска заливает ее все выше, переходя на лицо, на лоб; горькие слезы обиды подступили к глазам. Она опустила взгляд, перевела его куда-то вбок и в сторону, но затем все-таки заставила себя посмотреть прямо Гейбу в глаза. Он широко улыбался, озорно и дерзко скользя по ней взглядом; потом потянулся и взял ее бокал.
